«Смотреть на дорогу, бледнея от боли…»
Весь этот шум лишь подстегнул интерес к «дерзкому ленинградскому журналу». Популярность его в стране, и так уже не маленькая, возросла еще более.
А вот судьба автора того самого стихотворения складывалась сложно…
По решению секретариата ленинградского отделения Союза писателей Нине Королевой было запрещено печататься, выступать перед массовой аудиторией, выезжать за границу.
Не увидели свет уже подготовленные ею книги.
До 1989 г. она была «невыездной», не имела права руководить литературными объединениями молодых поэтов.
Правда Нина Валериановна продолжала работать в Ленинградском институте театра, музыки и кино.
Однажды начальник потребовал показать ему «крамольное» стихотворение, а по прочтении с недоумением спросил: «И ЭТО ВСЁ?»
«На Западе, – вспоминала Нина Королева, – мои стихи ставили рядом со стихами белых эмигрантов, будто меня уже не было на свете – но я-то была жива…»
Нина Королева.
Со сменой исторической эпохи «возвращение» было осуществлено по специальному разрешению ленинградского партийного руководства и при активной помощи редактора журнала «Нева» Б.Н. Никольского.
В 1993 г., после 17 лет молчания, вышла четвертая книга ее стихов «Медленное чтение», напечатанная за счет средств автора.
С тех пор были изданы четырнадцать поэтических сборников Нины Королевой и книга воспоминаний «Встречи в пути» (2010).
Есть среди стихов и такие, которые продолжают тему того первого «Оттаяла или очнулась»…
И я бы зашила брильянты в корсет,
Спасая ребенка, отца или брата,
И выстрел попавшего в сердце солдата
Разбрызгал в подвале брильянтовый свет.
И я бы гонимому дверь отперла,
Учась у Волошина мудрому праву
Не спрашивать гостя, что в дом привела,
Какую он ищет судьбу или славу.
О всех обездоленных в мiре тужу:
Казненном Ребенке, убитой улыбке.
Об этом однажды стихи напишу,
И их напечатают вдруг по ошибке…
1987.
Было и другое стихотворение («Размышления о Ходынском поле»), с разрешения Нины Валериановны, впервые опубликованное в 2005 г. в нашей книге «Скорбный Ангел»:
Досталось на долю – Ходынское поле
И воля – о, нет, не свобода, а воля
Смотреть на дорогу, бледнея от боли,
Смиряя гордыню в житейской юдоли…
Я вижу толпу ожидавших подарков –
Колбас и батонов и памятных кружек.
Я слышу, как в небе вороны, прокаркав,
Беду предвещая, над городом кружат.
Летят над Россией, зелёной и ровной,
Где любящий Ники с Принцессою Аликс –
От гессенских парков до Русского Трона,
Ипатьевских залпов и крови невинной…
Я вижу в тумане два любящих сердца,
И Девочек в белом, хрустящем и тонком,
Семейного доктора (если вглядеться)
И гемофилией больного Ребёнка.
Проходят герои… И каждый прекрасно
Знаком со своею единственной ролью…
Серебряный век начинался как праздник,
Окрашенный кровью, и кончился болью.
Судьба ещё, может быть, мне улыбнётся.
Ушедшему – память, а вольному – воля.
Но, видимо, с болью смиряться придётся,
Живя посредине Ходынского поля!
28 мая 2003.
Нина Валериановна Королёва действительно живет как раз на середине бывшей Ходынки: на Хорошевском шоссе.
В настоящее время она ведущий научный сотрудник отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья Института мiровой литературы имени А.М. Горького Российской Академии Наук. Готовит к печати выпускаемое издательством «Эллис Лак» собрание сочинений Анны Ахматовой, участвует в подготовке к изданию нового полного собрания сочинений Владимiра Маяковского.
Нина Валериановна Королева.
Итак, всего одно стихотворение…
Всего?..
Одно?..
Как известно, Анна Ахматова всерьез полагала, что причиной «холодной войны» стали ее стихи, обращенные к сэру Исайе Берлину.
Нина Королева не считает, что стихотворение «Оттаяла или очнулась…» оказало серьезное влияние на ход исторических событий.
Хотя… кто знает…
В краткой аннотации на вышедшую в Москве (Изд. «Независимая газета». 2001) книгу С. Волкова «История культуры Санкт-Петербурга с основания до наших дней», подписанной «С.Д.», говорится:
«…Не в связи ли с этим происшествием и Ельцину предписали взорвать Ипатьевский дом в тогдашнем Свердловске?»
Но каков бы ни был истинный вес развернувшейся в 1970-е годы «истории одного стихотворения», в нем слышен голос тогдашней (а во многом и нынешней) России, вопрошающей: «Оттаяла или очнулась?» – с благодарностью ЛЮБИМОМУ и сердечной болью о содеянном.