Петроградский политехнический институт. На заднем плане видны две трубы котельной, в которой в ночь с 10 на 11 марта сожгли тело Г.Е. Распутина.Дореволюционная открытка.
Акт о сожжении
В связи с сожжением был составлен особый документ, известный в двух экземплярах. Место проведения акции в документе было указано в завуалированной форме. (Уже тогда преступники учились прятать концы в воду, прекрасно ведая, что они делают.)
Первый экземпляр Ф.П. Купчинский 11 марта лично передал министру-председателю Г.Е. Львову.
«Экземпляр № 1. (Всего экземпляров два).
Копия.
Лесное 10—11 марта 1917 года.
АКТ
о сожжении трупа Григория Рапутина.
Мы, нижеподписавшиеся, между 3-мя и 7-ю часами в ночь 10-11 сего марта совместными силами сожгли тело Григория Распутина, привезенного на автомобиле уполномоченным Временного Комитета Государственной Думы Филиппом Петровичем Купчинским в присутствии представителя от градоначальника г. Петрограда.
Самое сожжение имело место около большой дороги из Лесного в деревню Пискаревку при абсолютном отсутствии других свидетелей кроме нас, ниже руки свои приложивших.
Ф. КУПЧИНСКИЙ.
Представитель от градоначальника ротмистр 16 Уланского
Новоархангельского полка КОГАДЕЕВ.
Студенты Политехнического института
– милицонеры:
С. БОГАЧЕВ, И. МОКЛОВИЧ, Р. ФИШЕР,
М. ШАБАШОВ, В. ВЛАДЫКОВ, ЛИХВИЦКИЙ.
Акт был составлен в моем присутствии
и подписи подписавших удостоверяю.
Дежурный по караулам прапорщик
(подпись неразборчива).
Печать «Начальник охраны.
Петроградский Политехнический институт».
По всей вероятности, именно этот экземпляр акта в годы революции видел у А.Ф. Керенского (заступившего на место Г.Е. Львова) «в служебном кабинете» прокурор С.В. Завадский, причастный, как известно, к следствию по делу об убийстве Г.Е. Распутина. Современное его местонахождение неизвестно.
Факсимиле второго экземпляра акта о сожжении. Журнал «Огонек» (1927. № 2).
Второй экземпляр, также подлинный, с подписями и печатью, получил временно исполнявший обязанности градоначальника Петрограда врач-бактериолог В.А. Юревич (1872–1963).
Ввиду имеющихся разночтений (иногда весьма важных) приведем и этот документ строго по факсимиле:
«Экземпляр № 2.
Лесное 10/11 марта
1917 г.
АКТ
о сожжении трупа Григория Распутина
Мы, нижеподписавшиеся, между 3-7 [1.] часами утра, совместными силами сожгли тело убитого Григория Распутина привезенного [2.] на автомобиле уполномоченным [3.] Вр. Комитета Государственной Думы Филиппа Петровича Купчинского [sic!], в присутствии представителя Петроградского Общественного Градоначальника, ротмистра 16 Уланского Новоархангельского полка, Владимiра Павловича Кочадеева. Самое сожжение имело место около большой дороги Лесного в Пискаревку, в лесу [4.], при абсолютном отсутствии посторонних лиц, кроме нас, ниже руки свои приложивших:
Представитель от Обществен. Петрогр. Градон.
Ротмистр 16 Уланского Новоарх. п. В. КОЧАДЕЕВ.
Уполномоч. Врем. Ком. Госуд. Думы КУПЧИНСКИЙ.
Студенты Петроградского Политехнического
Института – милиционеры:
С. БОГАЧЕВ.
Н. МОКЛОВИЧ.
Р. ФИШЕР.
М. ШАБАЛИН [5.].
[Две подписи неразборчивы [6.].]
Акт был составлен в моем присутствии и подписи расписавшихся удостоверяю.
Дежурный по караулам прапорщик [подпись неразборчива [7.].]
[Круглая печать:] Петроградский Политехнический институт. Начальник охраны».
ПРИМЕЧАНИЯ К ДОКУМЕНТУ
[1] В расшифровке под факсимиле: «между 7 и 9 часами утра» (Огонек. М. 1927. № 1. С. 12). То же у В.В. Чепарухина (Новый часовой. СПб. 1995. № 3. С. 35) и у А.В. Чернышова (Религия и Церковь в Сибири. Вып. 7. Тюмень. 1994. С. 41). В расшифровке «Иллюстрированной России» (Париж. 1932. № 19. С. 7): «между 3-4 часами утра».
[2] Также в расшифровке «Иллюстрированной России» (Париж. 1932. № 19. С. 7). В расшифровке под факсимиле: «перевезенное» (Огонек. М. 1927. № 1. С. 12). То же у В.В. Чепарухина (Новый часовой. СПб. 1995. № 3. С. 35) и А.В. Чернышова (Религия и Церковь в Сибири. Вып. 7. Тюмень. 1994. С. 41).
[3] В расшифровке «Иллюстрированной России» (Париж. 1932. № 19. С. 7): «уполномоченного». То же у А.В. Чернышова (Религия и Церковь в Сибири. Вып. 7. Тюмень. 1994. С. 41).
[4] «Лесного в Пискаревку, в лесу» вписано в документе над строкой.
[5] Используемая нами расшифровка имен студентов-милиционеров, приведенная В.В. Чепарухиным (Новый часовой. СПб. 1995. № 3. С. 35), основывается, вероятно, на его знакомстве с личными делами студентов.
[6] Сотрудники Государственного музея политической истории России (СПб.) расшифровывают эти фамилии по имеющемуся у них документу, как «С. Лоховицкий (?). В. Владимiров» (Кулегин А. Загробные приключения «святого черта». СПб. Государственный музей политической истории России. Б.г. С. 11).
[7] Работники Государственного музея политической истории России (СПб.) расшифровывают эту подпись по имеющемуся у них документу, как «Парвов» (Кулегин А. Загробные приключения «святого черта». С. 11).
Второй экземпляр акта о сожжении тела Г.Е. Распутина после находки его в Песочном в 1995 г. Государственный музей политической истории России в Петербурге.
Даже поверхностный сравнительные анализ обеих экземпляров этого документа и, особенно, вкупе с расшифровками, вызывает немало вопросов:
Как могло, например, возникнуть такое разночтение времени проведения акции («3-7» и «7 и 9» часов)? Особенно если учитывать совершенно незатруднительное чтение фотокопии акта, помещенной рядом (имеем в виду публикацию в «Огоньке» в январе 1927 г.)?
Почему позднее исследователи, знакомившиеся с публикацией Е.И. Лаганского, приводя в своих исследованиях текст расшифровки (А.В. Чернышов), не обращали внимания на само факсимиле, и даже, более того, основывая на этом искусственно возникшем разночтении, свои гипотезы (В.В. Чепарухин)?
23 февраля 1918 г. вместе с другими материалами ликвидированного Градоначальства временщиков этот документ передал комиссару Зимнего дворца Ятманову народный комиссар просвещения А.В. Луначарский. Оттуда, в ходе новой реорганизации, акт поступил в собрание созданного в октябре 1919 г. Государственного музея революции. Там он находился в фонде основного хранения. На факсимиле акта в левом верхнем углу под штампом «Музей революции» вписан № «1921».
Письмо наркома просвещения А.В. Луначарского, сопровождавшее передачу акта о сожжении в собрание Зимнего Дворца. 23 февраля 1918 г. Государственный музей политической истории России в Петербурге.
В январе 1927 г. в «Огоньке» была воспроизведена фотография именно этого второго экземпляра документа. В том же году его воспроизвел в своей вышедшей в Лейпциге книге Рене Фюлоп-Миллер, а в 1932 г. он появился в издававшемся в Париже под редакцией писателя А.И. Куприна журнале «Иллюстрированная Россия» с его расшифровкой.
Что касается самого документа, то его ожидали непростые времена. Исходя из содержания, акт в 1930-х принадлежал к разряду «неэкспозиционных материалов». Такие, как правило, передавали в собрания, находившиеся подальше от центра.
И действительно в середине 1930-х акт был передан в Государственный исторический архив Ленинградской области, откуда он пропал. Обнаружен он был совершенно случайно в мае 1995 г. на свалке в поселке Песочное под Петербургом вместе с сопроводительным письмом А.В. Луначарского 1918 г.
С этого времени документ, нуждающийся в серьезной реставрации, находится в собрании Музея политической истории России в Петербурге.