Category:

ЧЕСТНЫЕ ЦАРСКИЕ ГЛАВЫ (4)

«Жертвоприношение». Работа скульптора Геннадия Алексеевича Паршина (род. 1934). 1990 г.

Свидетельства усекновения Честных Царских Глав (продолжение)

Б) Исходившие из кругов, близких к большевицким верхам.

5. 23 июля 1918 г. на первой странице газеты «Уральский рабочий» – органа Уральского областного и Екатеринбургского комитета Российской коммунистической партии (большевиков) в статье «Казнь Николая Кровавого» член Президиума Уральского областного комитета РКП(б) Г.И. Сафаров (1891–1942) определенно писал: «Нет больше Николая Кровавого, и рабочие и крестьяне с полным правом могут сказать своим врагам: Вы поставили ставку на императорскую корону? Она бита. Получите сдачи – одну пустую коронованную голову...» («Гибель Царской Семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской Семьи. (Август 1918 - февраль 1920)». Сост. Н. Росс. Франкфурт-на- Майне. 1987. С. 140).
«...В заключительных словах этой статьи, – писал М.К. Дитерихс, – в наглой внешней форме якобы победного гимна, невольно прорвался у Сафарова истинный смысл совершенного этими исчадиями еврейского народа ужасного злодеяния» (М.К. Дитерихс «Убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых на Урале». Т. I. С. 293).

6. Член исполкома Уралоблсовета, областной комиссар продовольствия П.Л. Войков (1888–1927) в канун 1925 г., подвыпив, рассказывал служащему полпредства СССР в Варшаве Г.З. Беседовскому (впоследствии невозвращенцу) некоторые обстоятельства цареубийства.
Последний вспоминал: «…Я знал, что имеется постановление политбюро, запрещающее участникам убийства рассказывать о нем или писать мемуары об этом времени, и мне захотелось из уст Войкова узнать все детали. [...]...Он начал предупреждать меня, что рассказ его является строго конфиденциальным, так как в свое время от дал формальную подписку молчать о происшедшем. “Вы знаете, – сказал он, – эта скотина Юровский (Юровского он не выносил) начал было писать свои мемуары о расстреле Царской Семьи. Об этом узнали в политбюро, вызвали его и предложили немедленно сжечь всё написанное, а после этого политбюро приняло общее постановление, запрещающее участникам расстрела публиковать о нем мемуары. Действительно, из-за Юровского расстрел был произведен так безобразно, что походил на простую бойню”… [...]
Пол сделался совершенно скользкий, как на бойне. В воздухе появился какой-то странный запах. Юровский этим, однако не смущался. Может быть, вследствие своей фельдшерской специальности и привычки к крови. Он хладнокровно осматривал трупы и снимал с них все драгоценности. [...] Сложив трупы на автомобиль, их повезли за город на заранее приготовленное место у одной из шахт. Юровский уехал с автомобилем. Войков же остался в городе, так как он должен был приготовить все необходимое для уничтожения трупов. Для этой работы было выделено 15 ответственных работников екатеринбургской и верх-исетской партийных организаций. Они были снабжены новыми остроконечными топорами, типа, какими пользуются в мясных лавках для разрубания туш [1]. Помимо того Войков приготовил серную кислоту и бензин.

[1.] Вспомним в связи с этим статью о жертвенном убое скота евреями-мясниками «Что мне случилось увидеть...» в известной книге В.В. Розанова «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» (СПб. 1914) и повесть 1923 г. писателя Владимiра Яковлевича Зазубрина (Зубцова) (1895–1937) «Щепка» («Наш современник». М. 1989. № 9). – С.Ф.

Уничтожение трупов началось на следующий же день и велось Юровским под руководством Войкова и наблюдением Голощекина и Белобородова, несколько раз приезжавших из Екатеринбурга в лес. Самая тяжелая работа состояла в разрубании трупов. Войков вспоминал эту картину с невольной дрожью. Он говорил, что когда эта работа была закончена, возле шахт лежала громадная кровавая масса человеческих обрубков, рук, ног, туловищ и голов.
Эту кровавую массу поливали бензином и серной кислотой и тут же жгли двое суток подряд. Взятых запасов бензина и серной кислоты не хватило. Пришлось несколько раз подвозить из Екатеринбурга новые запасы и сидеть все время в атмосфере горелого человеческого мяса, в дыму, пахнущем кровью... [...]
Под конец мы стали торопиться. Сгребли в кучу все, что осталось от сожженных останков. Бросили в шахту несколько ручных гранат, чтобы пробить в ней никогда не тающий лед и побросали в образовавшееся отверстие кучу обожженных костей. Затем мы снова бросили с десяток ручных гранат, чтобы разбросать эти кости возможно основательнее, а наверху, на площадке возле шахты, мы перекопали землю и забросали ее листьями и мхом, чтобы скрыть следы костра...» (Г.З. Беседовский «На путях к термидору. (Из воспоминаний б. советск. дипломата)». Т. 1. Париж. Издательство «Мишень». 1930. С. 168, 174-176).

Издательские обложки книг Г.З. Беседовского «На путях к термидору», вышедших в Париже в 1930 и 1931 гг.

7. Характерно, что в том же 1927 г., и также в подпитии, упомянутый Войковым председатель исполкома Уралоблсовета и член уральского обкома партии А.Г. Белобородов (1891–1938) у себя на даче под Москвой в Барвихе подтвердил сведения Петра Лазаревича, утверждая при этом, что сам он-де не принимал непосредственного участия в расстреле, а только «лично проверил исполнение» и присутствовал «при сжигании тел на шахте» (Л. Юрковский «Конец истребителя Династии. Памяти Б.Г. Успенского» // «Новое русское слово». Нью-Йорк. 1950. 16-18 февраля).

8. Тесно связан был с П.Л. Войковым и автор книги «Екатеринбургская трагедия» Андрей Кочедаев.
«Занимая до Октябрьского переворота одну из должностей при Заводском Совещании Уральского района по обороне, – говорится в предисловии, – он автоматически остался в этом учреждении и после, переименованном лишь в Комиссариат Снабжения. Во главе этого учреждения стоял в то время П.Л. Войков, один из главных руководителей рабочего движения на Урале. Будучи в постоянных служебных отношениях с Войковым и интересуясь жизнью Романовых в Ипатьевском доме, автор часто беседовал с ним о заключенных, занося полученные сведения в свой дневник.
Кроме Войкова, автор был знаком с комиссарами: Крестинским, Сафаровым, Сыромолотовым, Юровским, Андрониковым, В.М. Быковым [братом П.М. Быкова – С.Ф.] и некоторыми красноармейцами, имевшими непосредственное соприкосновение с обитателями Ипатьевского особняка» (Андрей Кочедаев «Екатеринбургская трагедия. Роман». Издательство А.И. Серебренников и Ко. Тяньцзин. Китай. [1939] C. 6).
Автор не являлся монархистом, но он и не большевик. Скорее, придерживался леволиберальных воззрений (сочувствовал евреям и не одобрял крайностей советской власти).
Первая публикация отрывков из нее появилась в 1997 г., вторая – в 2000-м. (Андрей Кочедаев «Все могло быть иначе…» Почему Николай II отказался спасти себя и свою семью? Вступительная заметка, публикация, примечания В.И. Сахарова в соавторстве с В.М.Хрусталевым) // Огонек. 1997. № 17. Апрель. С. 38-42; «Екатеринбургская трагедия»: очередная версия или отблеск реальной правды? // «Источник». М. 2000. № 4. С. 40-55). Обе осуществлялись по рукописи.
«Из бездонного советского “спецхрана”, – сообщал один из ее публикаторов, – пришла к нам странная рукопись – повесть-хроника Андрея Кочедаева “Екатеринбургская трагедия” […] Бериевские “архивисты” по наводке одного нашего известнейшего коллекционера и знатока раритетов захватили ее в составе знаменитого Пражского архива (РЗИА), заодно посадив в лагерь всех русских хранителей-эмигрантов. Так сочинение Кочедаева попало в Центральный архив Октябрьской революции (ныне ГАРФ), и допущенные к нему проверенные пуганые “историки” в штатском так же “сомнительную” рукопись оставили без внимания, как, впрочем, и неприятно удивленная ею близорукая эмиграция […]
Автор прекрасно знал, как опасна сообщаемая им информация, и, по-видимому, “Андрей Кочедаев” – это псевдоним [2]. Осторожность его не спасла: по некоторым данным мемуарист погиб, пытаясь опубликовать на Западе свою повесть. А это уже о многом говорит: ведь чекисты “убирали” только тех эмигрантов, чьи неудобные знания могли нарушить или просто раскрыть стратегические планы тоталитарного государства и его всесильных многоликих спецслужб. Значит, в повести “Екатеринбургская трагедия” есть своя опасная правда.

[2.] Недавно нам стало известно подлинное имя автора этой книги: А. Семенов (Патриция Полански «Русская печать в Китае, Японии и Корее. Каталог собрания Библиотеки имени Гамильтона Гавайского университета. Под ред. Амира Хисамутдинова. М. «Пашков дом». 2002. С. 98). – С.Ф.

Да, это художественное произведение, которое никак не может быть историческим документом, достоверным свидетельством. Но автор […] неглуп, образован (как минимум гимназия), не лишен литературного дара, иногда, впрочем, приближающегося к литературщине. Потому и удалось ему сплести в эмиграции столь связное и убедительное повествование. Здесь ощущается реальная документальная основа, избежавшая навязчивой чекистской “редактуры”. […]
Тем не менее, мы далеки от того, чтобы видеть в повести А. Кочедаева реальную правду истории или сделать из нее очередную сенсацию в шумном незавершенном деле об убийстве Императорской Семьи. Очень многие детали, сообщаемые автором, противоречат другим версиям и официальным “документам”, нарушаются привычная, кем-то давно «утвержденная наверху» хронология событий и устоявшиеся списки действующих лиц» (В. Сахаров «“Екатеринбургская трагедия”: очередная версия или отблеск реальной правды?» // «Литературная Россия». 2002. 7 июня).
В 2019 г. нам удалось опубликовать «Екатеринбургскую трагедию» полностью в нашем интернет-журнале по книжному изданию, вышедшему в Тяньцзине в 1939 году. Начало публикации см.: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/316718.html
В одной из заключительных глав автор передает разговор, состоявшийся (уже после принятия решения об убийстве Царской Семьи) в кабинете П.Л. Войкова при Комиссариате снабжения с зашедшим к нему Я.М. Юровским: «Да, вот еще что […], Петр Лазаревич, нам нужно будет представить в Москву какие-нибудь доказательства, что Романовы ликвидированы. Я уже давно об этом думаю. Я полагаю, что лучше всего отправить голову царя в Москву. Мне кажется, что это мы должны сделать обязательно» (Андрей Кочедаев «Екатеринбургская трагедия». С. 234).

Обложка и титульный лист книги Андрея Кочедаева. 1939 г.

9. Объявившийся в 1918 г. в Советской России С.М. Труфанов (1880–1952), больше известный, как иеромонах-расстрига Илиодор, вступил в контакт с ВЧК, с которым сотрудничал вплоть до нового своего бегства в 1922 г. на Запад. Там некоторое время спустя он стал утверждать, что в 1919 г. видел в Кремле заспиртованную голову Императора Николая II.
Первоначально это сообщение появилось в США, где в то время обосновался Труфанов («Голова царя в стеклянном сосуде. Рассказ Илиодора» // «Новое русское слово». Нью-Йорк. 1933. 11 февраля; Николай Алл «Что рассказывал и чего не рассказывал Илиодор. Беседа сотрудника “Нового русского слова” с “сумасшедшим монахом”» // Там же. 1933. 18 февраля; «Илиодор клянется, что его рассказ – сущая правда» // Там же. 1933. 13 февраля). За эту «сенсацию», по словам С.П. Мельгунова, он получил огромный по тем временам гонорар в 1000 долларов (С.П. Мельгунов «Судьба Императора Николая II после отречения». С. 411).
Вскоре эти откровения достигли и Европы. Илиодоровы рассказы растиражировала выходившая в Париже милюковская газета «Последние новости».
Посещая «кремлевскую приемную Калинина», Труфанов, сообщал автор напечатанной там статьи, познакомился с секретарем (имени его он не раскрывает), с которым среди прочего зашел у него разговор о возможности появления самозванцев. При этом собеседник расстриги был абсолютно уверен: «Никаким самозванцам не удастся обмануть народ»
Однажды (было это 16 апреля 1919 г.) «секретарь» повел его длинными коридорами. Вошли в небольшую комнату, где стояло «какое-то сооружение, похожее на маленькую хижину, задернутую занавеской. Х. приоткрыл занавеску […] Передо мной, в большом стеклянном сосуде, покоясь на грубой подставке, была человеческая голова. Вместо левого глаза – открытая рана. Голова царя Николая II» (Зет «Новые данные об убийстве Царской Семьи. III.» // «Последние Новости». № 4368. Париж. 1933. 8 марта).
После парижской публикации известие широко разошлось по всей Европе. Вот фрагмент статьи из неатрибутированной немецкой газеты в 1933 г., опубликованный «к 15-й годовщине цареубийства»: