Логотип Азиатской конной дивизии: Двуглавый Орел Российской Империи и Соёмбо (с луной, солнцем и тройным языком пламени) – древний символ монгольского народа, ставший гербом Монголии после объявления в 1911 г. независимости. К СТОЛЕТИЮ УБИЙСТВА БАРОНА УНГЕРНА
Книга пророчеств (начало)
Накануне своего последнего выступления против красных в мае 1921 г. барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг выпустил два текста: Приказ № 15 и сборник православных пророчеств. Первый, пусть и недостаточно осмысленный, был хорошо известен: печатался и обсуждался белыми и красными. О книжке же мало кто знал: о ее существовании упоминали лишь двое мемуаристов.
Оба текста были напечатаны в Ургинской типографии, коей ведал полковник Енисейского казачьего войска К.И. Лаврентьев.
«На русской концессии в Урге, – вспоминал Константин Иванович, – существовала русско-монгольская типография, созданная Консульством. В дни нашего проживания с отрядом Центросоюза она бездействовала, а при китайском засилье, после неудавшихся первых наступлений Барона была занята под жилье китайскими солдатами.
После занятия Урги Бароном […] я и получил предложение очистить эти помещения от оставшегося китайского хлама и собрать по возможности типографию: оставшийся шрифт и машины, а также другие принадлежности. За это я и принялся, предварительно взяв из штаба наряд на работы китайцев. […]
Принялся выворачивать машины, сваленные одна на другую, их было, кажется, три: большая ротаторная, маленькая и бостонка и пресс для резки бумаги. Начал собирать шрифт, которого оказалось много не только рассыпанным в помещении, но и на дворе и на улице, по преимуществу новый, не держаный, монгольский, блестящий.
В помощь пригнал ребятишек-добровольцев и, таким путем, вновь заполнились целые ящики. Надо было разложить по кассам, а также перевернуть машины, поставить, как следует, и посмотреть их пригодность. Достал слесаря, машиниста, нашел двух наборщиц-учениц и крайне пожалел о неимении специалиста наборщика… […] так или иначе, пообчистил всё, привел в порядок и самое помещение…» (Кузьмин-2004. С. 325).
Генеральное консульство России в Урге. 1913 г.
Что касается помянутой книжки, отпечатанной в этой типографии в мае 1921 г., то одно из свидетельств о ней содержится в газетной публикации Б.В. Волкова, сообщавшего, что «перед самой сдачей Урги было приказано перепечатать (конечно, в тысячах экземпляров) какую-то лубочную погромную брошюру».
Далее автор излагает свой взгляд на то, что, по его мнению, представляла из себя эта «сумбурная брошюра»: «плод коллективного творчества (сам Унгерн принимал большое участие), выборки из Священного Писания. Основная мысль брошюры непонятна, быть может, доказать на основании Священного Писания конец мiра, быть может, тождество большевизма с Антихристом, или необходимость избиения “жидов”» (Б. Волков «Об Унгерне» // «Новости Жизни». Харбин. 1921. 28 августа. № 189. С. 2).
И «тысячи» экземпляров, и «погромность» говорят, конечно, сами за себя. Характерно, что современный историк С.Л. Кузьмин не включил в свою антологию писания Б.Н. Волкова как весьма тенденциозные и чисто художественные (Кузьмин-2004. С. 5).
В другой книге исследователь отмечал неосновательность и самих описанных Б.Н. Волковым размеров гонений на евреев, осуществлявшихся Бароном (Кузьмин-2011. С. 608). Возводить напраслину на генерала заставляло мемуариста, в частности, его судебное преследование (как утверждают, Волков за его деятельность соглядатая в Урге был приговорен к смертной казни).
Борис Николаевич Волков (1894–1954) – уроженец Екатеринослава, учился на юридическом факультете Московского университета, Окончив курсы военных санитаров, служил в фельдшерском подразделении в Польше и на Кавказе. В декабре 1917 г. участвовал в антибольшевицком выступлении в Иркутске. Агент Сибирского правительства в Монголии. Бежав от преследований Барона, работал торговым агентом в Китае. Сотрудничал в русской харбинской прессе. В 1923 г. перебрался в США. Печатался в в русских зарубежных изданиях. Написал неопубликованный автобиографический роман; автор сборника стихов «В пыли чужих дорог» (Берлин. 1934). Преподавал русский язык в военной школе Монтерей. Скончался от последствий автокатастрофы в Сан-Франциско.
Это «свидетельство» о масштабах размеров гонений на евреев, осуществлявшихся будто бы Бароном, – многократно увеличенное – нашло приют на страницах уже упоминавшихся нами книг Фридриха Горенштейна и Леонида Юзефовича.
Как оказалось, однако, всё это не более чем причуды прихотливых фантазий, имеющих, конечно, свои основания в личностях самих этих авторов. Леонид Юзефович без всякого стеснения шел на фальсификации и даже на подлоги документов для продвижения своей idées fixes об особой якобы свирепости Барона по отношению к евреям (Белов-2003. С. 119). Подобного рода утверждения, имеющие опору разве что в поделках советских историков, не находят подтверждения при серьезной проверке их фактами. «Сколько было убито евреев, – писал об итогах взятия Азиатской конной дивизией Урги живший там русский чиновник и журналист, – сказать трудно. Называли разные цифры, но можно думать, что душ пятьдесят или вроде этого. Русских же убито было значительно больше. Всех жертв Барона насчитывают до полутораста-двухсот человек» (Д.П. Першин «Барон Унгерн. Урга и Алтан-Булак». Самара. 1999. С. 134).
Современный востоковед С.Л. Кузьмин, в своей биографии генерала Унгерна приведя полный поименный список его жертв (с. 410-413), подтверждает слова мемуариста: «…На основании приказов Унгерна убито 43 еврея (возможно, до 50). Итак, евреи составили около 5-6% казненных унгерновцами. […] Выводы о поголовном истреблении евреев в Урге неверны» (Кузьмин-2011. С. 417).
Преувеличение еврейских (по сравнению с другими) жертв при взятия Бароном Урги стало общим местом для западных и многих отечественных исследователей. Обозревая книгу американского историка Уилларда Сандерленда «Плащ барона. История Российской империи в войне и революции» (2014), С.Л. Кузьмин раскрывает, на чем зиждутся такие подходы («Восток». М. 2016. № 1. С. 195): «Две страницы посвящены еврейскому погрому, сделанному унгерновцами после взятия Урги (куда более масштабному китайскому террору против монголов и русских, упомянутому далее, отводится примерно 1/6 страницы). Сандерленд приводит указания на то, что было убито то ли 300 евреев, то ли все вообще (с. 175). Приводя мои подсчеты (прим. на с. 286), что в Урге было убито, по разным данным, 100–120 русских, он почему-то не упоминает опубликованные там же данные, что евреи были убиты не все и не в числе 300 русских, бурят и евреев, а 38 – согласно списку, составленному Б.Н. Волковым, хорошо информированным врагом Унгерна (см. [Кузьмин, 2010, с. 415, 417]). В других случаях на Волкова автор ссылается (с. 286, 287)».
Вообще, как показали исследования современных российских историков-востоковедов, докторов исторических наук Е.А. Белова и С.Л. Кузьмина, калька «кровавый барон» по отношению к Роману Федоровичу фон Унгерн-Штернбергу – это не более чем пропагандистский миф, созданный красной пропагандой, дружно поддержанный социально и национально близкими к ней ретрансляторами на Западе. Более того, раздутое ими прямо-таки до гомерических размеров общее число жертв Барона было гораздо меньшим, нежели у других белых генералов. Белый же террор, в свою очередь, по своим масштабам, целям и методам не идет ни в какое сравнение с красным – отнюдь не стихийным, кстати, а организованным большевицким правительством и их карательным органом ЧК, большинство ключевых руководителей которых были как раз еврейского происхождения, что не могло не породить, разумеется, соответствующий ответ (Кузьмин-2011. С. 415-418).
Важно также понимать, что красный террор большевиков не был российской особенностью или случаем, вызванным стечением конкретных обстоятельств. «Классики» изначально (хотя их продолжатели это особо и не афишировали) осознавали его неизбежность, причем не только для обезпечения полного господства Революции, но и для самовоспитания самих революционеров («полировки», так сказать, крови). «…Придется, – предсказывал Маркс, – пережить еще 15, 20, 50 лет гражданских войн и международных столкновений не только для того, чтобы изменить существующие условия, но и для того, чтобы изменить самих себя». Энгельс же сулил, что их священная революционная война станет «всемiрной войной невиданных раньше размеров, невиданной силы. От восьми до десяти миллионов солдат будут душить друг друга и объедать при этом всю Европу до такой степени дочиста, как никогда еще не объедали тучи саранчи» (Ю.Л. Слёзкин «Дом Правительства. Сага о русской революции». М. 2017. С. 149).
Всему этому, собственно, и противостоял Барон, личность которого свидетель взятия Урги и произошедших там после этого перемен русский чиновник оценивал следующим образом: «…Если бы в борьбе с большевиками было бы в качестве предводителей два-три или больше таких Унгернов, то, может быть, колесо фортуны и повернулось бы не в сторону большевизма» (Д.П. Першин «Барон Унгерн. Урга и Алтан-Булак». С. 107). Понимали это и его враги, а потому клеветали при жизни и посмертно. «Вокруг имени Барона, – отмечал тот же мемуарист (с. 151-152), – уже слишком много отмечалось различных россказней и небылиц. И ему многое приписывалось, совершенное его именем…»
Триумфальные ворота дворца Богдо-гэгэна в Урге.
Более обстоятельные сведения о брошюре, упомянутой в газетных очерках Б.Н. Волкова, находим мы в мемуарах упомянутого казачьего полковника К.И. Лаврентьева «Взятие г. Урги бароном Унгерном в 1921 году». Эти рукописные воспоминания, написанные в 1925 г., хранятся в Гуверовском институте войны, революции и мира в американском Стэнфорде; в 2004 г. их впервые опубликовал в одном из своих сборников С.Л. Кузьмин.
«После бегства китайцев из Урги, – вспоминал Константин Иванович, – в соседнем с нами помещении, где стоял штаб какой-то китайской части с очень интеллигентными китайскими офицерами, в числе оставленного ими имущества были книги, вернее небольшая библиотечка, с изданиями на китайском и английском языках чисто военных брошюр, карт, картограмм и т.п. и между ними была нами, соседями, обнаружена книга совершенно новая, в хорошем переплете: “Великое в малом” профессора Нилуса.
Как известно, книг этих осталось очень мало в обращении, ибо они скупались по весьма высокой цене евреями с целью изъять их из обращения, как обличающий материал, в котором указывались все протоколы сионских мудрецов, предсказывавших всё теперь происшедшее по заранее обдуманному и проработанному плану на их конгрессах за границах.
Этой книгой моментально воспользовался один из беженцев, бывший казанский нотариус Юшков, человек с высшим образованием и знакомый с этой литературой, какими-то путями, специально с целью пролезть в добрые к барону, он достиг у него аудиенции, и что там было – покрыто мраком неизвестности, но ему было поручено составить нужные из книги выписки, размножить их на машинке и дать им специальное назначение по частям отряда, а также и лично Барону» (Кузьмин-2004. С. 328-329).
Обложка книги С.А. Нилуса «Близ грядущий антихрист и царство диавола на земле» Сергиев Посад. Типография Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1911.
Удалось найти и следы упомянутого К.И. Лаврентьевым казанского нотариуса: Александр Иванович Юшков (ок. 1884–1936) впоследствии обосновался Харбине, считался местным старожилом, работал сначала телеграфистом, а потом счетоводом. Там же он и скончался 13 или 14 марта 1936 г. и был похоронен на т.н. Новом кладбище, открытом в 1908 г. рядом с освященной Успенской церковью, полностью уничтоженными китайцами в 1966 г. во время т.н. «культурной революции».
По словам русского харбинца Г.В. Хатковского, кладбище было «разрушено бульдозерами и превращено в парк, а надгробные мраморные и гранитные плиты были использованы варварами на облицовку набережной реки Сунгари, многие плиты даже были уложены надписями вверх и по ним ходили прохожие. С Успенской церкви были сняты купола с крестами, а помещение использовано под комнату смеха»: http://www.ihtus.ru/52003/hi1.shtml
Побывавшая на этом месте в 1998 г. харбинка Н. Грачева-Мельникова из Австралии, пораженная увиденным, написала стихи:
Неразумные люди, за что же
Обезличили город родной?
А в церквах – зала ужасов, рожи
Осквернили Престол наш Святой.
И кресты вы в безумстве сорвали
И на месте их звезды зажгли –
Это варварство будет едва ли
Украшеньем китайской земли.
Словом, случилось всё так, как и предполагал Барон, когда выступал на борьбу с этим вселенским красным злом.
Что касается ургинской брошюры 1921 г., то ее – уже в наши дни – удалось обнаружить в одном из архивов С.Л. Кузьмину.
«Напечатан в русско-монгольской типографии Урги, – описывает найденный им экземпляр сборника Сергей Львович, – на папиросной бумаге, черным мелким шрифтом, форматом 26х20 см, по одной странице на лист, всего 10 страниц; есть следы брошюровки тремя железными скобами. […] До наших дней сохранился лишь этот экземпляр. На последней странице – печать отряда Н.Н. Казагранди и его подпись (то есть это из канцелярии его отряда)» (Кузьмин-2011. С. 610).
Один из приказов начальника Азиатской отдельной конной бригады полковника Николая Николаевича Казагранди (1886–1921) на бланке с печатью и его подписью.
По принципам своего построения, не говоря уж о содержании, ургинская книга пророчеств 1921 г. удивительным образом предвосхищала вышедший семьдесят лет спустя в Москве сборник «Россия перед Вторым Пришествием», о чем составитель последнего, разумеется, знать никак не мог. Понимание этого пришло к нему только сейчас при восстановлении полного текста той книги, появившейся в Монголии по воле Романа Федоровича…
Продолжение следует.