«Всё это пустяки!» (продолжение)
О взаимоотношениях своей матери с Царской Семьей Феликс Юсупов писал довольно витиевато, пытаясь скрыть несомненно хорошо ему известную истину: «Мать была очень любима Императорской Семьей, особенно сестрой Императрицы, Великой Княгиней Елизаветой. Она всегда была в добрых отношениях с Императором, но дружба ее с Императрицей не была продолжительной. Мать была слишком независимой, чтобы скрывать свои мнения, даже когда рисковала не понравиться. Под влиянием части Своего окружения Императрица перестала ее видеть» (Князь Феликс Юсупов «Перед изгнанием». С. 30).
Феликс даже брал на себя дерзость, в интересах семьи (и, как мы увидим далее, своих личных), возводить напраслину на Царскую Семью, утверждая, например, что уже после революции придворный зубной врач С.С. Кострицкий, вернувшись из Тобольска, «передал нам последнее послание, доверенное ему Царем: “Когда вы увидите княгиню Юсупову, скажите ей, что Я вижу, как справедливы были ее предупреждения. Если бы они были услышаны, трагических событий, несомненно, не было бы”» (Там же). И далее, уже не сдерживаясь: «Министры и политические деятели отмечали ясность взгляда матери и верность ее суждений. […] Можно полагать, что если бы она избрала другого супруга, она могла бы сыграть важную роль не только в России, но и в Европе» (Там же. С. 30-31).
Биографы князей Юсуповых пишут, что «политическая осторожность в сочетании с преданностью Монархии были для этой княжеской семьи главным источником благосостоянии и различных милостей со стороны Российских Монахов» (Е.Е. Юдин «Князья Юсуповы». С. 300). До определенного времени так и было. Вопреки мнению исследователей, как являющихся апологетами князей Юсуповых, так и их противников, подлинные отношения между ними и Императорской Семьей в последнее Царствование были всё же иными. (Е. Красных «Князь Феликс Юсупов»; А.Н. Боханов «Распутин. Анатомия мифа». М. 200. С. 349-350).
Княгиня З.Н. Юсупова с сыном Феликсом. 1901 г. Москва. Фото из семейного альбома князей Юсуповых. Собрание музея «Наша эпоха» (Москва).
«…Большая часть писем членов юсуповской семьи к Императорской Чете, – отмечает современный историк Е.Е. Юдин, – не сохранились (или была намеренно уничтожена). […] В то же время прекрасно сохранились письма и телеграммы Николая II и Александры Феодоровны к Юсуповым за период с конца 1890-х годов до 1912 г. Прочитав их, можно убедиться, в частности, что существующие в литературе утверждения о том, что З.Н. Юсупова долго была в числе доверительных друзей Царя и Царицы несколько далеки от действительности. Так, содержание и стиль писем Императрицы Александры Феодоровны к княгине Юсуповой не выходили за рамки сдержанной благожелательности, вполне соответствовавшей обычному сценарию взаимоотношений Монархов и Их приближенных. Разительный контраст, например, с письмами Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, которая действительно была близкой подругой княгини Зинаиды Николаевны» (Е.Е. Юдин «Князья Юсуповы». С. 302).
Историки считают, что размолвка между Императрицей и княгиней З.Н. Юсуповой произошла в 1912 г. после разговора их о Г.Е. Распутине (Князь Феликс Юсупов «Перед изгнанием». С. 209). Версия эта восходит опять-таки к мемуарам князя Ф.Ф. Юсупова младшего, таким же лживым, как и сам их автор (Князь Ф.Ф. Юсупов «Конец Распутина. Воспоминания». Париж. 1927. С. 52-53).
«Моя мать, – писал он, – одной из первых подняла голос против “старца”. После долгого разговора с Царицей она на мгновение поверила, что поколебала Ее доверие к “русскому крестьянину”. […] Летом 1916 года ее отношения с Государыней были уже какое-то время прерваны, когда, решив сделать последнюю попытку, она испросила приема в Александровском Дворце. Ее Величество приняла ее очень холодно и, как только узнала цель визита, предложила ей покинуть Дворец. Мать заявила, что не уйдет, не высказав того, что имеет сказать. Она говорила долго. Когда она закончила, Императрица, слушавшая молча, поднялась и отпустила ее со словами: “Я надеюсь никогда больше Вас не увидеть”» (Князь Феликс Юсупов «Перед изгнанием». С. 139).
Если допустить, что разговор княгини З.Н. Юсуповой с Императрицей о Г.Е. Распутине состоялся, то это, по словам исследователей, рассматривалось Государыней не иначе, как «недопустимое вмешательство в частную жизнь Императорской Семьи и в то же время как посягательство на неограниченное право выбора Монархом Своих приближенных. В данном случае Юсуповы первыми нарушили традиционный сценарий взаимоотношений аристократии и представителей Верховной власти. С этого времени кризис в отношениях между Юсуповыми и Императорской Четой будет только углубляться. Однако […] обе стороны будут достаточно долго сохранять внешние приличия» (Е.Е. Юдин «Князья Юсуповы». С. 305).
Портрет княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой работы Н.Н. Беккера. Около 1914 г.
И всё же главная «вина» Императрицы, как нам кажется, заключалась в том, что Она со свойственной Ей проницательностью поняла подлинную суть этого семейства…
И еще, как нам представляется, разговоры об этой не случайно точно датированной 1912 годом беседе (переписка оборвалась в том же году), подобно дымовой завесе, скрывают то, что произошло в действительности. Прежде всего, 13 декабря 1911 г. князь Ф.Ф. Юсупов, по совершенно непонятным причинам, был отставлен от командования Гвардейской кавалерийской бригадой. Именно в 1912-1913 гг. княгиня З.Н. Юсупова обделывала дело всей своей жизни – вхождение в Императорскую Семью. В конце концов, столь вожделенная помолвка ее сына с племянницей Императора, Княжной Императорской Крови Ириной Александровной состоялась 5 октября 1913 г. Будущая теща, сестра Императора, Великая Княгиня Ксения Александровна, давно вынашивавшая планы этого замужества своей дочери, радовалась: «Мы лично довольны, он милый мальчик, и из него может выйти хороший человек…» («Письма Великой Княгини Ксении Александровны Александре Александровне Оболенской». Публ. М.В. Фалалеевой // «Российский Архив». Т. XIV. М. 2005. С. 521-522). Однако уже через три дня после церемонии Государыня, без обиняков, заявила матери невесты, что «ни за что не отдала бы Свою Дочь за него» (А. Мейлунас, С. Мироненко «Николай и Александра. Любовь и жизнь». М. 1998. С. 377).
Царица имела в виду получившие широкую огласку как в России, так и за границей безобразные скандалы, связанные с князем Ф.Ф. Юсуповым младшим, половым извращенцем. Это еще более осложнило отношения Юсуповых с Царской Семьей. Княгиня З.Н. Юсупова была вне себя. Вот тут-то она действительно возненавидела Императрицу всей душой, а заодно и Г.Е. Распутина, который мог быть источником достоверной информации о ее сынке, обращавшемся к старцу за помощью в исцелении его от порока. В этом и следует искать истинные причины ненависти, приведшей в конце концов к измене Престолу и убийству Царского Друга.
Преодолеть возникший кризис помогла «бабушка» – вдовствующая Императрица Мария Феодоровна – шеф полка, которым в 1905-1908 гг. командовал князь Ф.Ф. Юсупов старший. О браке ходатайствовала, конечно, ее любимая дочь, Великая Княгиня Ксения Александровна. Не менее сильное влияние имела, конечно же, и Великая Княгиня Елизавета Феодоровна, которая была не только ближайшей подругой княгини З.Н. Юсуповой, но и поверенной в тайнах ее сына Феликса. Поразительное дело, бывшая уже к тому времени в монашеском постриге, Великая Княгиня, издавна осведомленная о мужеложестве Феликса и о его увлечении неправославной мистикой (речь идет о т.н. «черной квартирке» или «убежище сатаны» в Лондоне), против брака этого и полслова не произнесла, все силы положив на «обличение» Царского Друга (А. Цитриняк, М. Хемлин «Великая Княгиня Елизавета Федоровна». М. 2009. С. 373-377).
Княгиня З.Н. Юсупова с Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной.
На венчании, состоявшемся 9 февраля 1914 г. в церкви Аничкова Дворца, невеста появилась под руку с Императором. «В 2 часа, – записал Государь в дневнике, – Аликс и Я с Детьми поехали в город в Аничков на свадьбу Ирины и Феликса Юсупова. Все прошло очень хорошо. Народу было множество. Все проходили через зимний сад мимо Мамá и новобрачных и так поздравляли их».
С Юсуповыми, вспоминал В.Ф. Джунковский, «я был очень близок, и потому получил приглашение на свадьбу в числе весьма немногочисленных приглашенных, кроме Государя и всей Царской Семьи. Невеста была изумительно хороша собой, немного только миниатюрна, но личико у нее было прямо точеное. Жених был не особо интересен и вообще был не симпатичен вследствие отсутствия в нем натуральности. Он был мало похож на мужчину, был чересчур женственен» (В.Ф. Джунковский «Воспоминания». Т. 2. С. 288). Голубой же генерал во всём этом знал толк.
Началась война, но профессиональным навыкам «нового родственника» не спешили найти применение. Однако вовсе без дела было сидеть также неудобно и князю пытались подыскать хоть какое-то занятие. О частоте и уровне общения Царской Семьи с Ф.Ф. Юсуповым некоторое представление дает дневник Государя.
(28.9.1914): «Утром принял Озерова, Юсупова и Драчевского; они командируются во внутренние губернии для проверки получения семьями запасных казенного пайка и пособия».
(12.11.1914): «…принял […] Юсупова из командировки в северные губернии».
(11.12.1914): «Принял Юсупова, которого отправляю во французскую и английскую и также бельгийскую армии с Георгиевскими крестами».
(9.2.1915): «Завтракал Юсупов, вернувшийся из командировки в Англию и во Францию».
(28.3.1915): «В 2 ¼ поехали в город к Юсуповым на крестины их внучки Ирины. Мамá и Я были восприемниками. Батюшка чуть не утопил маленькой. Пили богатый чай с шоколадом».
Князь Ф.Ф. Юсупов старший. 1915 г.
Назначение князя Ф.Ф. Юсупова 5 мая главным начальником Московского военного округа и главноначальствующим над Москвой, производство в новый чин и генерал-адъютантство – всё это состоялось исключительно из-за нового положения Юсуповых и ходатайств многих Членов Императорской Фамилии.
Несмотря на то, что основное внимание было сосредоточено на фронтовых событиях, новое назначение вызвало всё же немало толков.
«В начале 1915 года, – писал начальник Московского охранного отделения полковник А.П. Мартынов, – Правительство решило создать высшую объединяющую власть в Москве, но, в отступление от прежней генерал-губернаторской власти, была образована должность главноначальствующего, более отвечающая наступившему военному времени. […] Московское градоначальство с приездом главноначальствующего входило в прямое ему подчинение…» (А.П. Мартынов «Моя служба в Отдельном корпусе жандармов». С. 356-357). «Объединение власти, – далее пояснял он, – конечно, вполне отвечало сложным запросам того времени, но при одном непременном условии – выборе подходящего для такой должности лица. Выбор, однако, был сделан чрезвычайно неудачно. Конечно, князь Юсупов был достаточно независим, до некоторой степени знал Москву, был богат и знатен, но не обладал ни опытом, ни знаниями» (Там же. С. 356).
Несколько иного мнения (правда, на основании хорошего знания личности князя) придерживался товарищ министра внутренних дел генерал В.Ф. Джунковский, который «находил вредным […] создавать в таком центре, как Москва, двоевластие, что всегда бывало чревато последствиями», и считал, что «если Адрианов слишком слаб как градоначальник, лучше его заменить более способным и энергичным лицом, чем сажать над ним другое. Это не могло прибавить Адрианову энергии, а напротив, или послужило бы возникновению трений между ним и Юсуповым в случае разногласий, или же Адрианов, подавленный знатностью и богатством Юсупова, обратился бы в послушного исполнителя его воли, в человека “что прикажете?”. Последнее и случилось…» (В.Ф. Джунковский «Воспоминания». Т. 2. С. 551).
«Главноначальствующим Москвы, – читаем запись в дневнике известного искусствоведа барона Н.Н. Врангеля, – недавно назначен князь Юсупов – один из глупейших людей Российской Империи, известный тем, что ему “удалось” полученные им за женой 50 миллионов рублей сократить более чем наполовину. Будучи крайне скуп, Юсупов, желая увеличить упавшее ему с неба состояние его жены, пускался в разные аферы и, конечно, достиг результатов печальных. Москва, столько лет прекрасно жившая без генерал-губернатора [1], получила в подарок это сокровище, вероятно, лишь за то, что сын Юсупова женат на дочери Великого Князя Александра Михайловича и, несмотря на свою всем известную склонность к лицам одного с ним пола, ухитрился сделаться отцом. За эти доблести отец “героя” и назначен искоренять крамолу москвичей и изгонять “немецкое засилье” разных московских Эрленгеров и Кнопов» (Барон Н.Н. Врангель «Дни скорби. Дневник 1914-1915 гг». СПб. 2001. С. 138-140).
[1.] Курьезная справка: хотя со смерти Великого Князя Сергея Александровича должность генерал-губернатора Москвы и не существовала, тем не менее, по старым штатам остались на своих местах все адъютанты генерал-губернатора. Трое из них (князь Оболенский, Н.В. Каховский и Лодыженский) – мои хорошие знакомые – получали содержание и десять лет назывались адъютантами несуществующего генерал-губернатора!!! – Прим. барона Врангеля.
По прибытии в Москву князь Ф.Ф. Юсупов принимает на Николаевском вокзале рапорты.
«…Мотивами этого назначения, – полагал министр финансов П.Л. Барк, – было желание Государя Императора оказать особое внимание Первопрестольной, которая всегда считала себя центром страны. Несколько губернаторов – бюрократических чиновников, сменявшихся последовательно в Москве, сталкивались с большими затруднениями в смысле поддержания хороших отношений с городских управлением, земствами и другими слоями населения. Было намерение сделать опыт в виде предоставления большей свободы москвичам, послав в Москву просто представителя Государя, представителя, не имевшего никакой бюрократической карьеры. Князь Юсупов обладал большими средствами, был всегда независимым, настоящим джентльменом, и предполагали, что, что такое лицо, исключительно для представительства, сумеет объединить различные московские слои населения, представлявшие легко возбуждающийся материал» («Совет Министров Российской Империи в годы первой мiровой войны. Бумаги А.Н. Яхонтова». С. 451).
Однако, справедливо считая, что князь – фигура, по своему значению и по внутренним свойствам, во многом декоративная – министры всё же, по признанию того же П.Л. Барка, совершили важный просчет: «Одобряя вполне назначение князя Юсупова на пост генерал-губернатора Москвы, мы ошиблись, предполагая, что административная машина там достаточно налажена и роль князя Юсупова сведется главным образом к представительству и к установлению добрых отношений с влиятельными московскими кругами. В условиях военного времени возникли неожиданности, и чтобы справиться с ними, нужно было обладать бо́льшим административным опытом, чем имел князь Юсупов. Он совершенно растерялся, когда ему пришлось столкнуться с такими неожиданностями» (П.Л. Барк «Воспоминания» // «Возрождение». № 169. Нью-Йорк. 1966. С. 84-85).
Одной из тех, кто ходатайствовал за назначение князя Ф.Ф. Юсупова в Москву, была, несомненно, Великая Княгиня Елизавета Феодоровна. «Назначение в Москву кн. Юсупова, – записал в дневнике 2 июня 1915 г. Л.А. Тихомиров, – говорят, состоялось по желанию Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, которая в большой дружбе с княгиней Юсуповой. […] Назначение это считается неудачным, так как князь считался в Петрограде неумным» («Дневник Л.А. Тихомирова. 1915-1917 гг.» С. 71).
Как мы увидим далее, на положение дел в Москве в описываемое нами время заметное влияние оказывали две женщины – Великая Княгиня Елизавета Феодоровна и ее ближайшая подруга – княгиня З.Н. Юсупова.
Дружба эта, как мы уже писали, началась еще во времена управления Москвой Великого Князя Сергея Александровича. С течением времени она не ослабла. Душевная привязанность подкреплялась вполне материальными причинами: княгиня З.Н. Юсупова была одной из самых щедрых жертвовательниц в пользу Елизаветинского общества. Именно на ее средства были открыты многие благотворительные учреждения, действовавшие под патронатом Великой Княгини («Письма преподобномученицы Великой Княгини Елизаветы Феодоровны». С. 327).
Эти тесные взаимоотношения самым неожиданным образом оказались закрепленными в до сих пор находящейся в обороте …колоде игральных карт.
По мотивам проходившего 11 и 13 февраля 1903 г. в Зимнем Дворце известного костюмированного бала, на котором присутствовали, как известно и Великая Княгиня Елизавета Феодоровна и ее подруга княгиня Зинаида Николаевна Юсупова (именно они солировали там в «русском» танце), была изготовлена колода игральных карт.
Не стоит, конечно, смотреть на это с точки зрения советского опыта, когда подобная привязка была абсолютно исключена, однако что-то в таком выборе всё равно, конечно, было, особенно если вспомнить еще пропагандистские открытки 1917 г. с изображением Государя и Царского Друга в виде игральной карты и кощунственную советскую колоду карт 1931 г. (https://sergey-v-fomin.livejournal.com/181462.html), а также то, что колода карт, созданная по мотивам Исторического маскарада (а фигурировали в ней также Император Николай II – червовый король; Великий Князь Михаил Александрович – валет треф; Великая Княгиня Ксения Александровна – дама червей и Великий Князь Андрей Владимiрович – бубновый валет) безпрепятственно тиражировались в советское время.
Дама треф и дама пик: Великая Княгиня Елизавета Федоровна в княжеском наряде XVII в. и княгиня З.Н. Юсупова в костюме боярыни.
Игравшие в 1960-1970-е в СССР в карты в большинстве своем не знали, кто на них изображен. Но те, кто печатал и разрешал их выпуск, не знать, конечно, не могли…
Эскизы для карточной колоды «Русский стиль» были разработаны еще в 1911 г. на немецкой фабрике «Дондорф» во Франкфурте-на-Майне, а выпущены в 1913 г., к 300-летию Дома Романовых, на Императорской Карточной фабрике в Петербурге, с 1819 г. обладавшей монополией на выпуск игральных карт.
Под другими названиями фабрика продолжала работать и в советское время, возобновив в 1923 г. выпуск игральных карт по дореволюционным эскизам:
https://ru.wikipedia.org/wiki/Колода_«Русский_стиль»
https://ru.wikipedia.org/wiki/Императорская_Карточная_фабрика
Продолжение следует.