«Безвременная поездка» (продолжение)
Ближайшие Императору люди, отвечавшие за Его личную безопасность, первыми высказали серьезные опасения в связи с предстоявшей поездкой.
«Я был поражен, – писал отвечавший за охрану Царя А.И. Спиридович. – Как Государь поедет во Львов? В город только что отвоеванный у неприятеля, где мы ничего не знаем. Как же можно так рисковать, да еще во время войны, ведь это безумие? Генерал Воейков был вполне согласен со мной: поездка эта весьма рискованная, меры приходится принимать наспех, но такова воля Государя» (А.И. Спиридович «Великая война и Февральская революция, 1914-1917 гг.» Т. I. С. 115).
«Когда Государь мне подтвердил сказанное Великим Князем Николаем Николаевичем, – вспоминал Дворцовый комендант, – я выразил опасение о преждевременности принятого Его Величеством решении, на что Государь мне сказал, что уступил настойчивой просьбе Великого Князя, придающего большое значение безотлагательности этой поездки» (В.Н. Воейков «С Царем и без Царя». С. 122).
Русские солдаты на улицах Львова.
Поездка Государя была полной неожиданностью и для русских властей в Галиции.
Генерал-губернатор граф Г.А. Бобринский, лишь на днях разговаривавший с Императором в Ставке, «был поражен предстоявшим приездом Государя». Только что прибывший из Киева назначенный во Львов полицмейстер полковник Скалон «находился в полном нервном расстройстве. Он откровенно заявлял, что ничего не знает, что в городе делается и со слезами просил спасти положение и выручить его». «Пришлось, – вспоминал А.И. Спиридович, – прежде всего успокоить его, убедить начать работать, сделать всё возможное, а там, что Бог даст» (А.И. Спиридович «Великая война и Февральская революция, 1914-1917 гг.» Т. I. С. 117-118).
Однако и сам Александр Иванович нервничал. И было с чего: «…На пути Государева проезда по городу, хотя и будут выставлены все наличные в городе войска, но будет допущено и всё население, которого никто не знает, я увидел, что мой небольшой отряд охраны, взятый из Ставки, потеряется, как песчинка в этих десятках тысяч населения. О серьезности охраны нашими силами при такой обстановке нечего было и думать. И невольно мысль обращалась к тем, кто толкнул Государя на эту поездку, толкнул на риск очутиться среди моря неизвестного люда, среди войны, когда рядом с самыми преданными Царю славянами окажутся и сознательные немцы-патриоты. Всё может быть, всё может статься. Я знал, что все эти шпалеры войск по пути проезда лишь красивая декорация, так как, увидев Царя, солдаты будут в таком восторженном экстазе, будут настолько поглощены созерцанием Царя, что при нешироких улицах, при недостатке полиции и охраны позади войск, в толпе, энергичный преступник всегда сумеет броситься через строй по направлению Царского экипажа. А нашей силы так мало» (Там же. С. 118).
На львовских улицах.
«Наш Друг, – писала Царица Государю 13 апреля, – […] все эти ночи горячо за Тебя молился, – почти не спал, так безпокоился за Тебя – ведь какой-нибудь паршивый еврей мог бы причинить несчастье».
Царица и отвечавший за личную охрану Императора А.И. Спиридович сразу же определили инициаторов этой поездки – Великий Князь Николай Николаевич и его окружение.
А ведь в Барановичах до тех пор не жаловали эти поездки Государя на фронт. «…Наша Ставка, – писал А.И. Спиридович, сопровождавший Царя практически во всех Его выездах, – вообще не любила этих непосредственных собеседований Государя с войсками и их непосредственными начальниками. Мало ли, какой правды не выскажет офицер Государю на Его прямой вопрос, глядя в Его лучистые глаза. Язык не поворачивался сказать неправду. А правда не всегда нравилась Ставке. Там Государю часто говорили, принимая во внимание, прежде всего, различные политические соображения» (Там же. С. 124).
А тут вдруг Ставка сама задумывает эту поездку, всячески подталкивая на нее Государя. Во имя каких целей?
«Поездка, – был уверен А.И. Спиридович, – придумана Ставкой. Предложена Государю Великим Князем. Ставка брала на себя всю организацию поездки и настолько, что из Царского гаража брали только один автомобиль лично для Государя. Великий Князь, Янушкевич и князь Орлов придумали и провели эту поездку». К ее планированию, как оказалось, был причастен и генерал М.В. Алексеев. Передавали также, что генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов «не разделяет этого плана, но что Янушкевич и Великий Князь стоят за него» (Там же. С. 115-116).
Учитывая детальное продумывание Ставкой этой поездки Государя, весьма странным было то, что Дворцовый комендант генерал В.Н. Воейков до последнего момента не был поставлен об этом в известность. «В первых числах апреля, – вспоминал он, – Государь отбыл в Ставку […] По прибытии Государя в Ставку, Великий Князь Николай Николаевич, не предупредив меня, предложил Его Величеству совершить поездку в Червоную Русь (Львов, Самбор и Перемышль). Все предварительные обсуждения Высочайшего посещения Галиции происходили, как впоследствии обнаружилось, между Великим Князем Николаем Николаевичем, генералом Янушкевичем и князем Орловым втайне от меня. Как Государь, так и Его Свита смотрели на эту поездку, как на нежелательную в настоящий момент. Узнал я о принятом Государем решении от Великого Князя Николая Николаевича…» (В.Н. Воейков «С Царем и без Царя». С. 122).
А.И. Спиридович уточнял обстоятельства, при которых Дворцовый комендант был об этом информирован: «Когда Великий Князь получил согласие Государя на эту поездку, он, выйдя из вагона Его Величества, с торжествующим видом объявил генералу Воейкову, что Государь изволил согласиться на поездку, но чтобы Дворцовый комендант не безпокоился, так как штаб уже всё предвидел и всё подготовил для поездки. Несколько минут спустя Государь передал Воейкову о Своем согласии поехать в Галицию, сказав, что Великий Князь очень настаивал на безотлагательной поездке. Когда генерал Воейков пошел разговаривать с Янушкевичем о том, что сделано штабом по поводу поездки, то, по красочному выражению генерала, “он увидел только палец Янушкевича, показывающий на плане Галиции маршрут следования Государя и на этом вся подготовка штабом поездки оказалась оконченной”» (А.И. Спиридович «Великая война и Февральская революция, 1914-1917 гг.» Т. I. С. 115-116).
Несчастия тогда удалось избежать благодаря молитвам Г.Е. Распутина, распорядительности А.И. Спиридовича и всеобщему восторгу местного населения.
«Наш Друг благословляет Твою поездку», – пишет Государыня 9 апреля.
«Аня, – сообщает Она на следующий день, – передала Нашему Другу содержание Твоей телеграммы. Он благословляет Тебя и очень рад, что Ты счастлив».
Григорий Ефимович передал в благословение Императору икону св. праведного Симеона Верхотурского, которую Царица пересылает Государю вместе с письмом от 8 апреля: «Посылаю Тебе на память икону Св. Симеона В[ерхотурского], оставь ее всегда висеть в Твоем купе, – как ангела-хранителя; Тебе понравится запах дерева».
«…Самое теплое спасибо за […] икону Св. Симеона Верх[отурского]», – отозвался 12 апреля Государь.
Благодаря помощи начальника гарнизона генерала Веселаго, А.И. Спиридович в кратчайшие сроки сумел обучить выделенных ему 500 унтер-офицеров, которые вместе с малочисленным отрядом охраны сумели обезпечить безопасность пребывания Императора во Львове (Там же. С. 118-119).
Львов накануне прибытия Царя.
Уже первые минуты пребывания Русского Царя во Львове быстро рассеяли все страхи и опасения. «Встреча со стороны населения, – вспоминал Александр Иванович, – была настолько горяча, а население было не русское, что как-то невольно пропал всякий страх за возможность какого-либо эксцесса с этой стороны» (Там же. С. 120).
О той поездке сохранилось немало свидетельств. Прежде всего, это дневник и письма Самого Императора, а также воспоминания лиц, бывших свидетелями этих событий.
Из дневника Государя (9.4.1915): «Знаменательный для Меня день приезда в Галицию! В 10 час. прибыл на ст. Броды. Сейчас же пошел в вагон Николаши, где выслушал доклад штаба и затем полк. Мосягина, описавшего наступление нашей 3-й армии от границы до Львова. Кончил бумаги и письмо Аликс».
«Вот Я и здесь, на бывшей австрийской земле, – писал Он в том самом письме. – Чудная, жаркая погода […], после завтрака уезжаю во Львов в автомобиле».
В письме от 12 апреля Он еще раз вернулся к этому дню: «9-го апреля Я приехал в Броды, пересекши старую границу. Н[иколаша] находился уже там со своим штабом».
Из дневника Государя (9.4.1915): «В вагонах делалось жарко. Завтракали в 12 ч. и затем выехал в моторе с Николашей и Янушкевичем. Чем дальше, тем местность становилась красивее. Вид селений и жителей сильно напоминал Малороссию. Только пыль была несносная. Останавливался несколько раз на месте сражений в августе м-це; видел поблизости дороги братские могилы наших скромных героев. Солнце пекло как летом».
И вновь письмо от 12 апреля: «…Позавтракал и выехал вместе с Н[иколашей]. Было жарко и ветрено. Поднятая нами пыль покрыла нас, как белым саваном. Ты даже не представишь Себе, на что мы были похожи! Мы два раза останавливались и выходили посмотреть на позиции наши и австрийские во время первых великих боев в августе прошлого года; множество крестов на братских могилах и отдельных могилках. Поразительно, какие длинные марши армия проделывала тогда с боем каждый день!»
«Приняв доклад о положении дел на фронте и позавтракав, – читаем в мемуарах А.И. Спиридовича, – Государь выехал на автомобиле во Львов. Государь ехал с Великим Князем и Янушкевичем. За Ним следовали автомобили, где находились Великие Князья Петр Николаевич, Александр Михайлович, Принц А.П. Ольденбургский и Свита. День был жаркий и вереница автомобилей катила, окутываемая клубами пыли» (Там же. С. 119).
«В час дня, – писал генерал В.Ф. Джунковский, – Государь выехал из Брод по шоссе на автомобиле по направлению Львова. Один за другим неслись автомобили по шоссе среди деревень, местечек, православных храмов, костелов. Население работало в полях, молодежи не было видно, все больше женщины и старики, местами попадались братские могилы, наши и австрийские. У одной из деревень на полпути Государь остановился, чтобы выслушать доклад о происходивших на этом месте боях, затем прошел к могилам павших русских, читал надписи, преклонял колени» (В.Ф. Джунковский «Воспоминания». Т. 2. М. 1997. С. 537-538).
«По пути два раза останавливались на местах сражений, – писал генерал А.И. Спиридович. – […] Несколько раз Он подходил к белым могильным крестам, которыми был усеян столь победоносно пройденный Русской Армией путь. Около пяти часов подъехали ко Львову. На границе города, на холме, ожидал с рапортом генерал-губернатор Бобринский. Сойдя с автомобиля, Государь принял рапорт. Великий Князь как колоссальнейшая статуя, стоял, вытянувшись, на автомобиле, отдавая честь. Около него застыл Янушкевич. Затем приехавшие стряхнули пыль, и кортеж тронулся дальше» (А.И. Спиридович «Великая война и Февральская революция, 1914-1917 гг.» Т. I. С. 119-120).
Император Николай II принимает рапорт генерал-губернатора Галиции графа Г.А. Бобринского при въезде во Львов. В автомобиле стоят: Верховный главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич и начальник его штаба генерал Н.Н. Янушкевич. Слева от автомобиля стоит Дворцовый комендант генерал В.Н. Воейков. 9 апреля 1915 г.
На капоте Царского автомобиля марки Delaunay-Belleville хорошо виден гамматический крест.
«Около половины шестого, – сообщал Царь в письме от 12 апреля, – мы немножко почистились – на пригорке нас встретил Бобринский, и мы поехали прямо во Львов. Очень красивый город, немножко напоминает Варшаву, пропасть садов и памятников, полный войск и русских людей! Первым делом Я отправился в огромный манеж, превращенный в нашу церковь, где может поместиться 10 000 человек; здесь за почетным караулом Я увидел обеих Моих сестер. […] …Перед самым заходом солнца подъехал к ген.-губ. дворцу. Там был выстроен фронтом эскадрон Моих Лейб-казаков. Бобринский повел Меня в свои палаты, некрасивые и неудобные, нечто вроде большого вокзала, такого же стиля, без дверей, если не считать дверей в спальне. Если хочешь знать, так Я спал в кровати старого Франца-Иосифа».
Из дневника Государя (9.4.1915): «В 4 ½ на спуске с горы был встречен гр. Бобринским и затем въехал в гор. Львов. По улицам стояло много войск шпалерами и народа. У огромного манежа, обращенного в церковь, стоял почет. караул от 23-го марш[евого] батальона. После молебствия, отслуженного архиеп. Евлогием, посетил лазарет Ольги, где видел и Ксению. Около 6 ½ прибыл во дворец наместника; поч. кар. сотня лейб-казаков. Город производит очень хорошее впечатление, напоминает в небольшом виде Варшаву, но с русским населением на улицах. Вышел на балкон к крестьянам, пришедшим из окрестностей. После обеда назначил Бобринского генерал-адъютантом».
Прохождение войск перед Государем Императором во Львове. 9 апреля 1915 г.
«Все чувствовали необычайное волнение, подъезжая к столице Галиции, – продолжал свои воспоминания генерал В.Ф. Джунковский. – Встреча Государя была до того торжественна, как будто этот город всегда был русским. Я сам никак не ожидал увидеть то, что я увидел. При въезде, у городской заставы, Государя встретил генерал-губернатор граф Бобринский. На улицах стояли войска со знаменами и хорами музыки, учащиеся и толпы народа, буквально запрудившие все улицы по пути следования Государя. Казалось, всё население вышло приветствовать Русского Царя. Многие дома были разукрашены, везде были русские национальные флаги. Государь проследовал в гарнизонную церковь, устроенную в австрийском огромном манеже, около которого принял почетный караул. При входе в церковь Государя встретили Великие Княгини Ксения и Ольга Александровны. Преосвященный Евлогий приветствовал Государя краткой речью» (В.Ф. Джунковский «Воспоминания». Т. 2. С. 538).
По некоторым данным, присутствовала во Львове и Великая Княгиня Елизавета Феодоровна. Современные ее биографы утверждают, что она даже «вызвалась заменить» собою заболевшую Царицу. «На фотографиях, сделанных во время львовского парада, она рядом с Николаем Вторым, в темном монашеском платье, с четками в руках. Это была официальная церемония. Крики “ура” предназначались не только Николаю Второму, но и Елизавете как Члену Императорской Фамилии» (В. Маерова «Великая Княгиня Елизавета Феодоровна». М. 2001. С. 298. Ср.: Л.П. Миллер «Святая мученица Российская Великая Княгиня Елизавета Феодоровна». М. 2006. С. 222). Утверждения эти, призванные в очередной раз возвеличить «великую матушку», весьма странны, ибо ни Государь, ни сторонник Елизаветы Феодоровны генерал В.Ф. Джунковский не упоминают о ее присутствии, в отличие, например, от Царских сестер.
«Нас встречали, – рассказывала Великая Княгиня Ольга Александровна, – бурными проявлениями радости, из всех окон на нас сыпались цветы. Ники предупредили, что за печными трубами на крышах домов могут прятаться снайперы. Я тоже слышала о подобной опасности, но в ту минуту никто из нас не боялся смерти. В последний раз я ощутила ту таинственную связь, которая соединила нашу Семью с народом. Мне никогда не забыть этот триумфальный въезд во Львов» (Великая Княгиня Ольга Александровна «Мемуары». М. 2003. С. 159).
Его Величество Государь Император и Их Императорские Высочества Августейшие Сестры Государя Императора Ольга Александровна и Ксения Александровна у львовской гарнизонной церкви. 9 апреля 1915 г.
Однако за всей этой внешней торжественностью, словно змеи, шевелились интриги.
Их наличие (пусть и в другой сфере) почувствовал архиепископ Волынский и Житомирский Евлогий (Георгиевский). «Вскоре после Пасхи во Львове стал циркулировать слух о прибытии Государя в Галицию. Понятно, какое всеобщее волнение вызвал этот слух. Подумать только: после стольких веков подъяремная, многострадальная Галицко-Русская земля увидит своего желанного, столь долгожданного Русского Царя! Я поехал к генерал-губернатору за информациями. Он подтвердил справедливость вести, но тут же прибавил, что Государь едет исключительно к войскам, чтобы их ободрить, осмотреть только что взятую крепость Перемышль, и т.д., а отнюдь не к населению, которое еще не Его подданные. “Поэтому никакие манифестации, патриотические или политические, не могут быть допущены, – заявил генерал-губернатор, – и в вашем приветственном слове этих мотивов не следует затрагивать”. От этих слов повеяло на меня неприятным бюрократическим холодком. Через несколько дней приезжает ко мне во Львов протопресвитер Г.И. Шавельский и опять разговор о встрече Государя. “Я к вам, – сказал он, – по поручению Верховного главнокомандующего. Государь едет только к армии, и потому при встрече не следует касаться никаких вопросов – только приветствие самого общего характера”. Это вторичное напоминание о том, как приветствовать Государя, меня очень задело.
– Я уже не молодой архиерей и не нуждаюсь в указаниях, как мне встречать своего Государя, – довольно резко возразил я. О. протопресвитер был моей репликой слегка обижен.
– Ну, смотрите сами, – сказал он. – Главнокомандующий шутить не любит.
– Благодарю за предупреждение и беру на себя полную ответственность за все свои слова и действия, – ответил я. Может быть, грешу, но мне показалось, что ему (как и генерал-губернатору) было неприятно, что встречать Государя буду я, а не он.
Император Николай Александрович принимает парад во Львове в присутствии Великого Князя Николая Николаевича.
Велик и трогателен был восторг галичан, когда они узнали, что к ним едет Русский Царь. Несмотря на то, что точная дата приезда всячески от них скрывалась и вся железная дорога от границы до Львова была оцеплена солдатами, они узнали о времени приезда и с церковными хоругвями и иконами крестными ходами устремились к железной дороге – стояли шпалерами по пути следования Царского поезда. […]
Огромный храм был переполнен до тесноты: генералы, офицеры, солдаты, русские, служащие в разных ведомствах (среди присутствующих я увидел председателя Государственной думы Родзянко), местное галицкое население – все слилось воедино; длинная вереница священнослужителей, в золотистых облачениях, с о. протопресвитером Шавельским впереди, – и всё это шествие возглавлялось мною. Момент был не только торжественный, но и волнующий, захватывающий душу…
Государь прибыл в сопровождении Верховного главнокомандующего, Великого Князя Николая Николаевича и генерал-губернатора графа Бобринского. Приехал Он без всякого торжественного церемониала, в рабочей военной тужурке, быстро выскочил из автомобиля, на ходу бросив недокуренную папиросу, поздоровался со Своими сестрами Ксенией Александровной и Ольгой Александровной, стоявшими при входе в храм в костюмах сестер милосердия, и направился ко мне. Забыв все предостережения, я начал свою речь… В ней я выразил всё, чем были полны души православных галичан:
– Ваше Императорское Величество, Вы первый ступили на ту древнерусскую землю, вотчину древних Русских Князей – Романа и Даниила, на которую не ступал ни один Русский Монарх. Из этой подъяремной, многострадальной Руси, откуда слышались вековые воздыхания и стоны, теперь несется к Вам восторженная осанна. Ваши доблестные боевые орлы, сокрушив в своем неудержимом стремлении вражеские твердыни, взлетели на непроходимые, недоступные снежные Карпаты, и там, на самой вершине их, теперь вьет свое гнездо могучий Двуглавый Российский Орел…
Я говорил со всею силою охватившего меня воодушевления и убеждения, ибо непоколебимо был убежден в конечном торжестве русского оружия; чувствовал я и отклик моих слов в сердцах присутствующих; у многих на глазах блестели слезы… Главнокомандующему моя речь была не по душе, он с досадой крутил ус и кусал губы, тихо ворча: “Вот, не послушался…” (это мне передавали стоявшие близ него люди). Государь тепло меня поблагодарил: “Благодарю вас за сердечное слово”» (Митр. Евлогий (Георгиевский) «Путь моей жизни». С. 247-248).
Группа военных встречает автомобильный кортеж Императора Николая II у здания Евгенинского госпиталя № 1 имени Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны. 9 апреля 1915 г.
«Слово Владыки, – писал генерал А.И. Спиридович, – хватает за сердце. Кое-кому из скептиков оно не нравится, но Государь горячо благодарит Владыку. Служат молебен. Он кажется особенно осмысленным. […] Государь был очень растроган оказанным Ему галичанами приемом. После обеда Он высказал это нескольким из начальствующих лиц. Высказал и архиепископу Евлогию, которого еще раз поблагодарил за приветствие в церкви» (А.И. Спиридович «Великая война и Февральская революция, 1914-1917 гг.» Т. I. С. 120-121).
Как видим, одним из тех, кто пытался (и небезуспешно) интриговать против Владыки Евлогия, был мнивший себя знатоком униатского вопроса, «николаевец» протопресвитер Георгий Шавельский. Впрочем, всё это он отчасти и сам описал в своих весьма пристрастных мемуарах (Протопресв. Георгий Шавельский «Воспоминания последнего протопресвитера Русской Армии и Флота». Т. 1. С. 165-182).
«По окончании молебствия, – читаем далее в воспоминаниях Владыки, – я поднес Государю Почаевскую икону Божией Матери со словами: “Пусть эта святая икона напомнит Вам о посещении Вами Юго-Западного края вместе с Вашим покойным Родителем, еще в бытность Вашу Наследником Цесаревичем, когда множество галичан прорвали пограничный кордон, чтобы видеть Русского Царя. Покойный Государь заметил их и обратился к ним с такими знаменательными словами: ‘Я знаю вас, Я помню вас, Я не забуду вас’. Эти слова, – сказал я, – теперь находят свое осуществление в лице Вашего Величества”. […]
Вечером у генерал-губернатора состоялся обед, на который я тоже был приглашен. Государь был очень весел, ласково беседовал со всеми, в том числе и со мной […] Генерал-губернатор граф Бобринский тут же был пожалован генерал-адъютантом и на него надели царские аксельбанты и вензеля. Во время обеда на площади перед генерал-губернаторским домом послышалось какое-то движение и пение. Оказывается, мои православные галичане с крестами, хоругвями и иконами, несмотря на запреты, прорвались во Львов и запели Русский национальный гимн “Боже, Царя храни!”. Государь встал, вышел на балкон, прослушал гимн и сказал несколько сердечных слов. Восторг народа был неописуемый, нельзя было без слез видеть и слышать, как эти бедные галичане кричали “ура” своему Русскому Царю и долго не расходились, продолжая петь свои церковные и народные песни» (Митр. Евлогий (Георгиевский) «Путь моей жизни». С. 249).
«Народ ревел от восторга, – писал генерал А.И. Спиридович. – Крестились и плакали» (А.И. Спиридович «Великая война и Февральская революция, 1914-1917 гг.» Т. I. С. 121).
Император Николай II беседует с офицером у гарнизонной церкви во Львове. Среди присутствующих Герцог Петр Александрович Ольденбургский (в то время муж муж сестры Государя, Великой Княгини Ольги Александровны), Великие Князья Николай Николаевич, Петр Николаевич и Александр Михайлович, министр Императорского Двора граф В.Б. Фредерикс, Дворцовый комендант генерал В.Н. Воейков, начальник военно-походной канцелярии Императора генерал-лейтенант князь В.Н. Орлов и другие. 9 апреля 1915 г.
Восторженную встречу галичанами Императора оценила и Государыня. (11 апреля): «В газетах я прочла краткую телеграмму Фредерикса из Львова, описывающую собор, крестьян, обед, назначение Бобр[инского] в Твою Свиту – какой великий исторический момент! Наш Друг в восторге и благословляет Тебя. Сейчас прочла в “Новом времени” всё про Тебя и так тронута и горда за Тебя. И как хороши были Твои слова на балконе – как раз то, что надо! Да благословит и объединит Господь эти славянские области с их старинной матерью Россией в полном, глубоком, историческом и религиозном значении этого слова! Всё приходит в свое время, и теперь мы достаточно сильны, чтобы удержать их за собой, а раньше мы этого не могли […] Как Николай I был бы счастлив! Он видит, как Его Правнук завоевывает эти старинные области и отплачивает Австрии за ее измену. А Ты лично завоевал тысячи сердец, Я это знаю, Твоим мягким и кротким характером и лучистыми глазами – каждый побеждает тем, чем Бог его одарил. Господь да благословит Твою поездку!..»
Продолжение следует.