Княжна В.И. Гедройц.
Назначение на столь высокое и почетное место врача из провинции, к тому же женщины, не всем пришлось по вкусу. Возмутился, прежде всего, старший врач Царскосельского Дворцового госпиталя М.Н. Шрейдер. В официальном письме в Придворную канцелярию, ссылаясь на существовавшие инструкции и положения, он писал, что должность эта предназначалась для другого лица, что женщина-врач, будучи заместителем старшего врача, во время его отсутствия будет начальником над всем персоналом госпиталя, а это прежде не имело прецедентов в Министерстве Императорского Двора; наконец, что должность старшего ординатора приравнивается к VII классу Табели о рангах, а потому требует разрешения министра. Чтобы получить его нужно прослужить в госпитале несколько лет.
Однако воля Императрицы оставалась непреклонной. 31 июля 1909 г. инспектор Придворной части получил официальное письмо: «Министр Императорского Двора, согласно преподанным Ее Величеством Государынею Императрицею Александрой Феодоровной указаниям, приказал назначить княжну Гедройц старшим ординатором при Царскосельском госпитале Дворцового ведомства».
К тому же результаты проверки, которую полагалось пройти всем, так или иначе входившим в непосредственное соприкосновение с Царской Семьей, оказались для княжны благоприятными. Сохранившийся документ гласил: «Секретно. В управление Придворной медицинской части. Вследствие отношения от 7-го августа сего года за № 1548 при сем имею честь возвратить фотографическую карточку с наложенным на ней штемпелем за № 18363 княжны Веры Игнатьевны Гедройц, о которой неблагоприятных сведений не имеется. За начальника Дворцовой полиции [подпись]. 1 сентября 1909 года».
Приходится, разумеется, удивляться степени информированности политического сыска в России, тем более тех его представителей, которым вверена была безопасность Монарха и Его Семьи, но как бы то ни было, а в первых числах августа Вера Игнатьевна приступила к исполнению новых своих обязанностей. В год ей было назначено 900 рублей жалования, 900 рублей столовых и 300 рублей разъездных. Всего выходило 2100 рублей годовых при казенной квартире.
Княжна В.И. Гедройц среди персонала госпиталя.
Работу в оснащенном современным медицинским оборудованием госпитале княжна В.И. Гедройц сочетала с дальнейшими научными изысканиями. С сообщениями она выступает на X и XII Всероссийских съездах хирургов, состоявшихся в Москве и С.-Петербурге. Обобщив свой многолетний опыт, она готовит диссертацию на звание доктора медицины «Отдаленные результаты операций паховых грыж по способу Ру на основании 268 операций». 11 мая 1912 г. она успешно защитила ее при Императорском Московском университете.
Профессор И.К. Снижарный приветствовал Веру Игнатьевну как первую женщину-врача, получившую степень доктора медицины. Пришло поздравление и из Лозанны. «Позвольте, – писал профессор Цезарь Ру, – выразить чрезвычайное удовольствие за возможность пожелать хорошего приема у наших русских коллег труда нашей выдающейся ученицы и давнего ассистента. Мы желаем нашей ученице умножить свой личный опыт, оценить свой труд и отдаленные сроки и испытать удовольствие от исполненного долга и множества спасенных больных». В 1913 г. диссертация была издана во Франции.
Жизнь в Царском Селе, недаром называвшемся «городом Муз», пробудила в Вере Игнатьевне давнее юношеское увлечение литературным творчеством. Она знакомится с Н.С. Гумилевым, Р.В. Ивановым-Разумником, А.М. Ремизовым, В.В. Розановым. Пишет стихи, публикуя их под псевдонимом рано погибшего брата «Сергей Гедройц». Среди журналов, в которых она печаталась, был «Вестник теософии». Рецензируя ее вторую книгу стихов «Вег» (СПб. 1913), поэт С. Городецкий отмечал, что Гедройц пленяет в народной душе «ведовское, темное и страшное» («Речь». СПб. 1913. 25 ноября).
Издательская обложка сборника «Вег» (СПб. «Цех поэтов». 1913) и первого номера журнала Н.С. Гумилева «Гиперборей», начавшего выходить в 1912 г. при финансовой поддержке княжны В.И. Гедройц, в котором она также публиковала свои стихи (№№ 1, 6, 9-10).
Экземпляр сборника «Вег» со штампом библиотеки Александровского дворца хранится ныне в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Он был подарен автором Великой Княжне Татьяне Николаевне. Сохранилось также письмо княжны В.И. Гедройц Великой Княгине Ольге Николаевне от 18 марта1915 г. (ГАРФ. Ф. 673. Оп. 1. Д. 243).
Начавшаяся первая мiровая война прерывает литературные занятия Веры Игнатьевны. Опыт фронтового хирурга пришелся как нельзя кстати. Но не только о работе у операционного стола идет речь. Будучи помощником уполномоченного Российского общества Красного Креста, она способствует организации сети лечебных учреждений.
Государыне Александре Феодоровне она помогает создать специальный эвакуационный пункт, в состав которого входило 85 лазаретов, обслуживавшихся 20 санитарными поездами, названными именами Царственных Особ. По приглашению Императрицы княжна В.И. Гедройц занимает должность старшего врача в Ее лазарете.
Императрица Александра Феодоровна со старшими Дочерьми, Великими Княжнами Ольгой и Татьяной Николаевнами, А.А. Вырубовой, княжной В.И. Гедройц и персоналом госпиталя. Этот и другие снимки в этом по́сте взяты нами из альбома А.А. Вырубовой.
Отделению для нижних чинов был отдан верхний этаж Дворцового госпиталя; помещение для офицеров требовало переделок, завершенных в кратчайшие сроки. По словам В.И. Гедройц, «организаторская работа персонала лазарета была весьма облегчена отношением Августейших Сестер, как личным трудом, так и щедрыми пожертвованиями, а равно неутомимой энергией начальника лазарета полковника С.Н. Вильчковского».
Первые раненые поступили 10 августа. До октября 1914 г. находилось на излечении 30 офицеров и 150 нижних чинов, а с 19 октября, при том же числе офицерских мест, госпиталь вмещал 200 нижних чинов. Летом 1916 г. было прибавлено еще пять офицерских и 20 солдатских мест.
Княжна В.И. Гедройц делает перевязку получившему осколочное ранение.
Первоначально медицинский персонал состоял из старшего врача доктора медицины княжны В.И. Гедройц, двух младших врачей докторов Г.И. Вельского и Е.К. Реймерс, ординаторов зауряд-врачей Н.П. Исаева, С.И. Петрикина, П.Н. Митюка, студента А.И. Аудера, фельдшера, 8 сестер милосердия и слушательниц курсов сестер милосердия военного времени. С 1 января 1915 г. зауряд-врачи были отозваны в академию и замещены врачами Е.П. Карповым и Н.В. Неделиным и студентом А.А. Рыбаковым. Каждый врач, кроме определенных палат, ведал какой-либо лабораторией, рентгеновским кабинетом или музеем.
Курсы сестер милосердия были воплощением убежденности княжны В.И. Гедройц в том, что многое в выхаживании раненых зависит от степени квалификации среднего медицинского персонала. Специально для фельдшеров и медицинских сестер она готовит и выпускает в свет специальное учебное пособие «Хирургические беседы. Доктора медицины В. Гедройц. Для сестер милосердия и фельдшеров» (Пг. Типография Штаба Отдельного корпуса пограничной стражи. 1914). Именно под ее руководством пожелала изучать основы медицинского дела Сама Государыня с двумя старшими Дочерьми.
Рапорт княжны В.И.Гедройц о чтении лекций по хирургии, десмургии и уходу за ранеными Императрице и Великим Княжнам. 30 августа 1914 г.
Одна из ближайших подруг Государыни Ю.А. Ден свидетельствовала: «После начала боевых действий Императрица тотчас принялась создавать Собственные лазареты и вместе с Дочерьми записалась на курсы сестер милосердия военного времени. Преподавала им княжна Гедройц, профессор хирург и большую часть Своего времени Императорская Семья посвящала лекциям и практическим занятиям. После того как Они сдали необходимые экзамены, Государыня и “четыре сестры Романовы” стали работать в качестве хирургических сестер, часами оставаясь в обществе раненых и почти всегда присутствуя на операциях» (Ю. Ден «Подлинная Царица. Воспоминания близкой подруги Императрицы Александры Феодоровны». СПб. 1999. С. 115).
В.И. Гедройц в операционной с Августейшими сестрами милосердия.
Нам известны отзывы многих очевидцев о высокой квалификации Императрицы, как операционной сестры. Характерно, что и сама Вера Игнатьевна, даже после революции, отзывалась о Государыне, как о женщине большого ума и образования. По ее словам, Императрица была «хорошей, исполнительной медицинской сестрой», «могла бы быть хорошей хирургической сестрой – хладнокровной и точной» («Из воспоминаний И. Д. Авдиевой». С. 309, 310).
Высокое мнение Императрицы о профессиональных способностях Веры Игнатьевны было несколько поколеблено лишь после «странного» лечения А.А. Вырубовой после железнодорожной катастрофы 2 января 1915 года. (О «каком-то конфликте» врача и пострадавшей помнили даже пореволюционные киевские знакомые Гедройц. Подробнее мы разберем этот эпизод в отдельном очерке, который предполагаем опубликовать некоторое время спустя.)
Императрица Александра Феодоровна с княжной В.И. Гедройц около раненого.
Судя по свидетельству очевидцев, не изменила В. И. Гедройц и своим прежним политическим убеждениям. В 1915 г. на сетования Государыни («Дума такая левая») она заявила: «Ваше Величество, Вы верите в мои верноподданнические чувства? А я левее Думы!» (В. Чеботарева В. «В Дворцовом лазарете в Царском Селе. Дневник» // «Новый Журнал». № 181. Нью-Йорк. 1990. С. 196). По словам знакомых княжны, «она считала революцию неизбежной и необходимой» («Из воспоминаний И.Д. Авдиевой». С. 311). Впоследствии выяснилось, что во время войны она «сделала в царскосельском госпитале сложнейшую операцию» будущему видному «чекисту-ленинградцу», который впоследствии, уже после революции, оказывал ей услуги (Там же. С. 308).
Великая Княжна Ольга Николаевна с княжной В.И. Гедройц осматривают пациента.
Тем не менее, самоотверженное исполнение долга в годы Великой войны старшим врачом Дворцового госпиталя, позднее переименованного в Собственный Ее Величества лазарет № 3, было отмечено серебряной медалью «За усердие» на Владимiрской ленте, специальным знаком отличия Российского общества Красного Креста первой степени, пожалованными Самим Государем Императором золотыми часами с Государственным Гербом.
Великие Княжны Ольга и Татьяна Николаевна с княжной В.И. Гедройц в палате раненых.
Февральский переворот 1917 года выявил подлинную сущность многих «верноподданных». Не составила исключение и княжна Гедройц.
Находившийся на излечении в одном из лазаретов Царского Села корнет Крымского Императрицы Александры Феодоровны конного полка С.В. Марков (1898–1944), до конца сохранивший верность своему Августейшему Шефу, вспоминал о своем посещении 5 марта 1917 г. Собственного Ее Величества лазарета № 3:
«Я расплатился с извозчиком и пошел через сад к давно знакомому мне зданию. В гостиной я остановился, пораженный представившейся моим глазам картиной: комната была полна офицерами, частью одетыми в форму, частью в халатах. Стоял невообразимый шум и крики. Слышались возмущенные голоса:
– Зачем убирать портреты! Никому нет дела, что висит в наших комнатах... Это ч… знает, что такое! Мы не позволим снимать портреты и группы, незачем трогать!
Княжна В.И. Гедройц среди раненых.
Я протискался ближе к середине и увидел странную фигуру с коротко остриженными волосами, в юбке почти до колен и в замшевом френче с открытым воротником. Фигура размахивала руками и громким голосом говорила:
– Нет, их необходимо снять! Ведь я от Совета получила категорическое приказание. Я не желаю за вас отвечать и не могу разрешить оставить группы.
Я понял, в чем дело. Вопрос шел о снятии Царских портретов. Офицеры были против, а фигура все же настаивала на своем. Противно было смотреть на эту мужеподобную женщину. Один из офицеров взволновано обратился ко мне:
– Нет, вы подумайте... Ведь это же безобразие... С каких это пор она так полевела?
Я осведомился, не депутатка ли это из гарнизонного комитета […]
Офицер с изумлением посмотрел на меня:
– Что вы? Это наш хирург, княжна Гедройц!
Я до того опешил, что не нашелся, что ответить на это, и, совершенно уничтоженный, вышел из комнаты.
Княжна В.И. Гедройц (в пальто и шляпе) с ранеными во дворе госпиталя.
В коридоре я встретился с Маргаритой Сергеевной Хитрово.
– Маргарита Сергеевна! Разве это возможно допустить? – вырвалось у меня, и я показал рукой в гостиную.
– Это позор! Это ужас!
На глазах Маргариты Сергеевны стояли слезы. Бедная, до чего она осунулась и похудела за эти немногие дни.
– Идемте отсюда скорее, я еду в Петроград. Тут так тяжело и больно!» (С.В. Марков «Покинутая Царская Семья». М. 2002. С. 127-128).
Императрица Александра Феодоровна с Дочерьми, А.А. Вырубовой и В.И. Гедройц (справа в шапке и шубе) с выздоравливающими.
«Слыхали во что превратилась Вера Игнатьевна, – писала Великая Княжна Татьяна Николаевна старшей сестре лазарета В.И. Чеботаревой 8 января 1918 г. из Тобольска, – и в чем ходит. Как скоро люди меняются – даже смешно! Видались ли с ней или она не показывалась?» Вскоре о княжне Гедройц Великой Княжне сообщил находившийся на излечении в лазарете раненый офицер барон Д.Ф. Таубе, женившийся на сестре милосердия О.П. Грековой.
«Он мне тоже написал и сказал, – сообщала Великая Княжна Татьяна Николаевна в письме от 23 января 1918 г. М.С. Хитрово, – что видел Веру Иг[натьевну] в лазарете. Она в погонах, больших сапогах со шпорами, даже не спросила Бар[она], как его здоровье. Такой стыд. Не ожидала я, что она так скоро изменится. Хотя последнее время она была какая-то странная».
Императрица Александра Феодоровна, Великие Княжны Ольга и Татьяна Николаевны, А.А. Вырубова и княжна В.И. Гедройц (в черной тужурке) в одной из госпитальных палат.
Некоторые «странности» замечались за Верой Игнатьевной и ранее. Однако вплоть до этого времени она вынуждена была держать себя в рамках принятого приличия. Но когда, по-Достоевскому, всё стало можно, сдерживаемое до сих пор, подобно грязи и мусору после таяния ослепительно-белого снега, выползло наружу.
Вот как описывала наружность княжны Гедройц еще в 1915 г. дочь Лейб-медика Е.С. Боткина Татьяна: «Мадемуазель Гедройц, с ее большим весом напоминавшая мужчину, была внушительной женщиной» (T. Botkine «Au temps des Тsars». Paris. Bernard Grasset. 1980. Р. 132).
Юноше, пострадавшему в той же железнодорожной катастрофе, что и А.А. Вырубова, запомнилось, что в палату княжна вошла «одетая в мужскую одежду, дымя сигаретой, говорила низким голосом». Он прибавляет: недаром ее называли «Жорж Санд Царского Села» (B.Z. Kawecki «Wedrowek Wilenskiego Procuratora». London. Polska Fundacja Kulturalna. 1977).
Княжна В.И. Гедройц. Фрагмент предыдущего снимка.
Из сказанного ясно, почему ее распирало при одном виде Г.Е. Распутина. (Тут была духовная, пусть даже и неосознаваемая ею, причина.)
И еще один эпизод, по всей вероятности, также имеющий отношение к этому времени. Сохранилось письмо В.И. Гедройц 1930 г. С.Д. Мстиславскому, написанное с целью, чтобы, по ее словам, «восстановить наше с Вами прерванное знакомство» (А.Г. Мец «Новое о Сергее Гедройц» // «Лица». Вып. 1. СПб. 1992. С. 294).
Адресат письма – Сергей Дмитриевич Масловский (псевдоним Мстиславский) (1878–1943) был человеком не простым. Член ЦК партии левых эсеров, член Военной масонской ложи (с 1907 г.) и «Великого Востока народов России» (автор устава). Участвовал в революции 1905-1907 гг. При этом он был полковником Русской армии. Заведовал библиотекой Военной Академии Генерального Штаба. В феврале 1917 г. был чрезвычайным комиссаром Петросовета. Позже участвовал в октябрьском перевороте 1917 г., был членом ВЦИК, комиссаром большевицких партизанских формирований (1918), членом советских правительств Украины (1918). К 1930 г. он – один из советских писателей.
Однако самым значимым для нас является его участие в так называемой Царскосельской акции (не в связи ли с этой последней и состоялось само их первое знакомство?). Речь идет о возглавлявшейся С.Д. Мстиславским специальной военной экспедиции в Царское Село 9 марта 1917 г. В этот первый день прибытия из Ставки в Царское Село арестованного Государя, в седьмом часу вечера, отрядом Мстиславского была предпринята попытка захвата и увоза Императора в Петропавловскую крепость или убийства Его на месте.
Подробнее о нем см.: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/202343.html
Заметим, что о Государе Вера Игнатьевна вплоть до своей кончины продолжала отзываться пристрастно, несправедливо, предвзято («Из воспоминаний И.Д. Авдиевой». С. 309, 310).
Окончание следует.