Памятник П.А. Столыпину в Москве. Установлен 27 декабря 2012 г. у Дома Правительства РФ.
ДЕНЬГИ И ВЛАСТЬ
Скажи мне, кто твои друзья, и я тебе скажу, кто ты.
Витте, говоря о Столыпине, писал, что тот управлял «при помощи III Государственной думы и верных ему молодцов, которыми командовал и командует господин Гучков» («Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания». Т. 1. Кн. 2. С. 674).
Хорошо изучивший взаимоотношения этих двух людей А.И. Солженицын называл А.И. Гучкова «единомышленником» Петра Аркадьевича «по думской борьбе, чьим резким речам Столыпин больше сочувствовал, чем мог выразить внешне» (А.И. Солженицын «Царь. Столыпин. Ленин. Главы из книги “Красное колесо”». Екатеринбург. – М. 2008. С. 111).
А.И. Гучкова Сергей Юльевич называл «агентом Столыпина в Государственной думе», «сателлитом» («Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания». Т. 1. Кн. 2. С. 883, 899). Председатель II Думы Ф.А. Головин именовал Гучкова «прислужником Столыпина», утверждал, что тот «пляшет под Столыпинскую дудку» («Разгон II Государственной думы» // «Красный Архив». Т. 43. М. 1930. С. 67; «Записки Ф.А. Головина» // «Красный архив». Т. 19. М. 1926. С. 127).
Действительно, мало кем дорожил Петр Аркадьевич так долго, как дорожил он А.И. Гучковым; его политической думской помощью.
«…Был он человек самонадеянный, – писал о П.А. Столыпине человек, хорошо его знавший по совместной работе, – скажу больше, высокомерный, не любивший быть кому-либо обязанным. Но мало кем дорожил Петр Аркадьевич так открыто, так безбоязненно, как дорожил он А.И. Гучковым, его политической думской помощью» (И.И. Тхоржевский. «Люди, делавшие историю» // «Возрождение». Париж. 1936. 17 июня).
Столыпин, по словам графа С.Ю. Витте, «соглашался или мирволил Гучкову во всех его аппетитах и выступлениях […], но зато Гучков был его человеком, а потому, состоя главою самой влиятельной партии Государственной думы, мирволил Столыпину во всех его произвольных действиях…» («Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания». Т. 1. Кн. 2. С. 864).
А.И. Гучков, по свидетельству И.И. Тхоржевского, в Думе был «неизменным союзником и “суфлером” Столыпина, советчиком его по части разной “хитрой механики”, в которой покойный А.И. был так силен» (И.И. Тхоржевский «А.И. Гучков и его портреты» // «Возрождение». Париж. 1936. 22 марта. С. 2).
Постоянно общавшийся с А.И. Гучковым глава думской канцелярии Я.В. Глинка замечал: «…В разговорах со мной ежедневных употребляется имя Столыпина: Столыпин по этому поводу сказал то-то, Столыпин желает так-то, я говорил со Столыпиным, Столыпин говорил со мною. Не могу совершенно понять, кто же, наконец, кого поддерживает – Гучков Столыпина или Столыпин Гучкова?» (Я.В. Глинка «Одиннадцать лет в Государственной думе». М. 2001. С. 72).
Выгода, подчеркнем, была обоюдной.
Александр Иванович Гучков (1862–1936).
В высшей степени интересную характеристику Петра Аркадьевича находим мы в мемуарном очерке И.И. Тхоржевского, одного из близких его сотрудников: «Столыпин был диктатором. “Временщиком” звали его враги. Он властно вел русскую политику, круто направлял ее в определенное русло и одно время добивался в Царском Селе всего. А вместе с тем умел оставаться внешне [sic!] служилым рыцарем своего Государя» (И.И. Тхоржевский «П.А. Столыпин» // «Возрождение». Париж. 1936. 5 сентября).
Ту же мысль мы находим и у близкого премьеру А.И. Гучкова, пытавшегося после переворота 1917 г., насколько это было возможным, очистить и причесать в глазах пришедших к власти либералов образ своего друга: «…Видимой власти Столыпина приходилось вести тяжкую борьбу и сдавать одну позицию за другой. […] …Но ответственность за реакционную политику, ознаменовавшую эти годы, приходится перекинуть все-таки на сторону безответственных влияний и главным образом, сказал бы я, влияний придворных. […] Как ни странно, но человек, которого в общественных кругах привыкли считать врагом общественности и реакционером, представлялся, в глазах тогдашних реакционных кругов, самым опасным революционером» («Падение Царского режима». Т. VI. М.-Л. 1926. С. 252-253).
П.А. Столыпин со своим семейством на террасе Елагинского дворца 1907 г.
В первом ряду (слева направо): дочери Ольга (1895–1920) и Александра (1897–1987).
Во втором ряду (слева направо): неизвестная, дочь Наталья (1891–1949), сын Аркадий (1903–1990).
В третьем ряду (слева направо): неизвестная, дочь Елена (1893–1985), жена Ольга Борисовна (1859–1944), дочь Мария (1885–1985) и сам Петр Аркадьевич.
«По мере успокоения страны, по мере упрочения и своего личного положения, – читаем в мемуарах В.И. Гурко, – менялся и Столыпин. Власть ударила ему в голову, а окружавшие его льстецы сделали остальное. Он, столь скромный по приезде из Саратова, столь ясно отдававший себе отчет, что он не подготовлен ко многим вопросам широкого государственного управления, столь охотно выслушивавший возражения, возомнил о себе как о выдающейся исторической личности. Какие-то подхалимы из Министерства внутренних дел принялись ему говорить, что он, Петр Столыпин, второй Великий Петр-преобразователь, и он если не присоединялся сам к этой оценке его личности, то и не возмущался этим. К возражениям своим словам, своим решениям он стал относиться с нетерпимостью и высокомерием. Разошелся он наконец и с октябристской партией, найдя ее недостаточно послушной». (В.И. Гурко «Черты и силуэты прошлого». С. 603).
«…Ровно год – с осени 1910 г., – отмечал служивший в МИДе В.Б. Лопухин, – когда ушел Извольский и министром иностранных дел был назначен свояк Столыпина Сазонов, и до осени 1911 г., когда был убит Столыпин, – именно он фактически руководил нашею внешнею политикою, руководя действиями номинального главы дипломатического ведомства Сазонова» (В.Б. Лопухин «Люди и политика (конец XIX – начало ХХ в.)» // «Вопросы Истории». 1966. № 10. С. 111).
Современники отмечали эту амбициозность премьера, подогреваемую, видимо, в том числе и его домашними. «…Однажды жена Столыпина, урожденная Нейдгарт, устроила у себя званый обед. Приглашены были разные сановники, статские и военные. Был обычай, что в таких случаях снимали оружие, то есть оставляли шашки в передней. При оружии обедали только у Царя. Но на этот раз у Ольги Борисовны Столыпиной военные не сняли оружия, а обедали при шашках и кортиках. Это нарушение этикета дошло до сведения Царицы. И Она будто бы уронила:
– Ну что ж, было две Императрицы, а теперь будет три: Мария Феодоровна, Александра Феодоровна и Ольга Борисовна» (В.В. Шульгин «Последний очевидец». М. 2002. С. 141).
П.А. Столыпин с супругой Ольгой Борисовной. Петербург. Аптекарский остров. 1906 г.
Один мой знакомый, увидев это фото, только и сказал: «Лучше один раз увидеть…»
Мы уже обращали внимание на некоторые неясности в связи с присущими Петру Аркадьевичу особенностями в борьбе с политическим террором в России.
В связи с этим, прежде всего, стоит вспомнить о взрыве на Аптекарском острове 12/25 августа 1906 г., в котором пострадал не только сам П.А. Столыпин, но и его близкие.
Теракт осуществила петербургская организация «Союза социалистов-революционеров максималистов», образовавшаяся в начале 1906 года.
Дача П.А. Столыпина на Аптекарском острове после взрыва.
Эта и следующие фотографии взяты нами из публикации:
https://humus.livejournal.com/3982950.html
Циркуляр Департамента полиции 1912 г. называл среди «социалистов-революционеров, стоящих во главе организаторской части боевой деятельности партии»: Бориса Савинкова, Волфа Фабриканта, Бориса Бартольда, Евгению Сомову, Наталью Климову и Марию Прокофьеву («Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая половина XIX – начало ХХ вв.). Сб. документов». М. 2001. С. 452).
Как впоследствии выяснилось, в нее входили:
«Москвичи» Василий Виноградов (Розенберг), Северин Орлов, Александр Поддубовский, Людмила Емельянова, Даниил Маврин, Надежда Теретьева, Наталья Климова.
«Белостокцы» Давид Закгейм, Хаим Кац, Александр Кишкель, Давид Фарбер, Дора Казак.
Была и третья группа: Николай Пумпянский, Адель Каган, Илья (Элия) Забельшанский, Клара Бродская, Николай Иудин, Мария Лятц.
Взрывчаткой эсеров снабдили большевики. Ее изготовил Владимiр Лихтенштадт в динамитной мастерской большевицкой «Боевой технической группы» Леонида Красина, размещавшейся в московской квартире писателя Максима Горького. Охранял мастерскую небезызвестный большевицкий террорист Тер-Петросян (Камо).
Непосредственными исполнителями преступления были трое боевиков, переодетых в жандармскую форму: брянский рабочий Иван Типунков, уроженец Минска Илья Зильберштейн и грабитель Никита Иванов, по кличке «Федя» из Смоленска (словно вышедший из «Бесов» Достоевского «Федька каторжный»).
https://tolstiyyoj.livejournal.com/25226.html
https://tolstiyyoj.livejournal.com/27614.html
Искореженный взрывом экипаж, на котором приехали террористы.
Взрыв дачи на Аптекарском был одним из самых кровавых терактов в истории Российской Империи: в результате него пострадало более ста человек.
Мощным зарядом были разорваны швейцар и заведовавший охраной премьера генерал-майор А.Н. Замятин (1857–1906), няня детей Столыпиных. Всего на месте погибло 27 человек а из 33 тяжело раненых многие впоследствии скончались.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Взрыв_на_Аптекарском_острове
Жертвы взрыва на даче премьер-министра, сложенные во дворе Петропавловской больницы.
https://tolstiyyoj.livejournal.com/25226.html
Чудом спаслась Вировская игумения Сусанна, приехавшая из Холмской епархии. Князь Накамидзе, сидевший рядом с ней, был смертельно ранен («С великою тревогою взираем на грядущие события». Письма епископа Люблинского Евлогия (Георгиевского) митрополиту Киевскому и Галицкому Флавиану (Городецкому). 1905-1910 гг. // «Исторический Архив». 2002. № 4. С. 108).
Как раз в тот день на приём к П.А. Столыпину отправились «союзники» В.М. Пуришкевич и А.И. Дубровин с жалобой на действия какого-то пристава. По дороге они зашли на соседнюю дачу к товарищу министра внутренних дел С.Е. Крыжановскому. Тот их отговаривал. Однако, по словам Сергея Ефимовича, «они были непреклонны. Когда они встали, чтобы идти к Столыпину, раздался глухой удар: это взорвало бомбу. Бросившись к даче, мы застали её окутанной тучами дыма и пыли, кругом всё было усеяно осколками стекол, обломками; среди них вертелся волчком городовой с израненной головой. Когда пыль рассеялась, мы начали с прибежавшими сюда вытаскивать убитых и раненых.
Разрушения внутри дачи.
В провале на месте прихожей, откуда только что вынесли детей Столыпина, упавших туда из разрушенного верхнего этажа, торчали из обломков две ноги в жандармской форме. Когда к ним прикоснулись, оказалось, что это разорванный пополам труп. Думали – жандарм, но кто-то случайно заметил, что покойник был обрезан, оказалось – это один из жидов, приехавших с бомбой. Столыпина я застал в саду, прилегающему к даче; он был спокоен и, поддаваясь уговорам, уехал в дом Министерства на Фонтанку. Первую помощь его раненым детям подал Дубровин. Я остался убирать бумаги» (С.Е. Крыжановский «Заметки русского консерватора» // «Вопросы Истории». 1997. № 3. С. 126).
Столыпин остался невредим и даже не получил ни единой царапины. Лишь бронзовая чернильница, перелетев через голову председателя Совета министров, забрызгала его чернилами.
Продолжение следует.