Владимiр Пятницкий. «Всемiрный потоп». 1960-1970-е гг. Фрагмент.
Из книги Юрия Мамлеева «Московский гамбит» (М. «Традиция». 2016).
Отечество нам Южинский кружок (начало)
«…Та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережёт».
Русская сказка.
Памятуя пресловутую «гоголевскую шинель», применительно к нашему случаю скажем: широка и почти всеохватна оказалась мамлеевско-головинская шуба, накрывшая своими полами самые неожиданные области русской мысли.
Могло ли такое явление, как Южинский кружок, да еще и в столице, ускользнуть от внимания тех, кто по долгу своей службы обязан был следить за идейным здоровьем советского общества? Все эти позднейшие отговорки, вроде мамлеевской – о том, что они-де были вне (выше) «советско-антисоветских страстей», – кого это могло там и тогда в чем-то убедить?
Эти нехитрые рассуждения подводят нас к вполне логичному выводу о том, кто́ в действительности, если и не инициировал создание самого кружка, то, по крайней мере, поддерживал его существование, контролировал и ориентировал в нужном направлении его участников.
«В несуществующем ныне доме, – рисует царившую там обстановку журналист Дмитрий Сидоров, – на несуществующем ныне Южинском переулке эти (и многие другие) безумцы в условиях почти тоталитарной диаматно-соцреалистической России 60–70-х пытались ухватить за хвост исчезающий в безконечном океане обыденного мiр сакрального: изучали и воплощали в жизнь древние мистические тексты гностиков, адептов Гермеса Трисмегиста, книги по астрологии, алхимии и ясновидению, оккультные труды XVII–XIX веков, немецких классиков нематериалистической философии, от Лейбница до Шопенгауэра, в общем всё, до чего доходили их жаждущие тайных знаний умы и руки. Никто из них не догадывался, что безумные водочные вакханалии в пыльном бараке на стопках занудных религиоведческих монографий из Ленинки разгонят их мозги настолько вширь, вглубь и в охват, что в итоге каждый из них, так или иначе, изменит русскую реальность до неузнаваемости и совершенно по-своему».
http://www.cablook.com/inspiration/inye/
«Через квартиру на Южинском, – вспоминал один из кружковцев Игорь Дудинский, – прошли сотни людей, там возникло что-то типа тайного братства – со своими драмами и интригами. Если рассказывать частности и подробности, перечислять имена, рассказывать, кто какое место занимал в южинской иерархии, то не хватит никаких сил, ни времени. Непременно утонешь в нюансах и тонкостях. […]
Кроме того, Южинский не ограничивался квартирой Мамлеева. У него была как минимум сотня “филиалов” в виде московских квартир, которые мы называли “занырами”, где бурлила своя мистическая жизнь. Народ, заряжаясь идеями и энергией на Южинском, перемещался сквозь все тайные “заныры”, вербуя все новых и новых одержимых. Поэтому Южинский постоянно разрастался – несмотря на то, что его эпицентр составляла постоянная группа, своего рода тайный эзотерический орден».
http://www.peremeny.ru/column/view/1049/
Южинский переулок. Начало 1980-х гг.
Первоначальный состав Южинского кружка, еще при Юрии Мамлееве, известен весьма отрывочно; во всяком случае, совершенно недостаточно для того, чтобы делать какие-то выводы. Наиболее известные и значимые, как кажется сегодня (но верно ли?), фигуры появляются там уже после отъезда «мастера» заграницу.
«Из известных людей, – рассказывал в одном из интервью сам Юрий Мамлеев, – ко мне заглядывали художники Анатолий Зверев, Оскар Рабин, поэты Генрих Сапгир, Игорь Холин. Наконец, Венечка Ерофеев. Из мистиков и философов назову Гейдара Джемаля, тогда еще не увлекавшегося исламом. Евгений Головин. Приходил в Южинский переулок и Александр Проханов, появлялся Виктор Калугин. Саша Дугин увлекся нашими мистическими идеями позже, под влиянием Джемаля и Головина, когда я был уже в эмиграции, в Южинском переулке он не бывал».
А вот свидетельство Игоря Дудинского. Отвечая на вопрос журналиста: «Кто вышел из этого кружка?» – он заявил: «Буквально все. От Александра Проханова до Владимiра Буковского – вот в таком диапазоне. Головина, Дугина и других без южинского салона просто не было бы. Южинский стал точкой отсчета для следующих поколений, аккумулятором идей, который всех потом питал. […] И людей этой закваски и сейчас видно по их делам. Посмотрите на тех же Проханова и Буковского».
http://rulife.ru/mode/article/510
Восстановление более или менее полного состава южинцев дело трудоемкое. Однако для нашей скромной задачи вполне достаточно и нескольких осколков этого зеркала Снежной Королевы (памятуя название известной книги Евгения Головина «Приближение к Снежной Королеве»).
Становится, например, понятным, почему певец «русского космизма» и «красных смыслов» А.А. Проханов приютил на страницах своей газеты «День» сначала А.Г. Дугина, а впоследствии, в ставшей уже называться «Завтра», – друга и ближайшего соратника последнего – В.И. Карпеца с его колонкой «Битва за историю».
Да и происхождение поэтики произведений Александра Андреевича (не зря ведь и получившего прозвище «красный шаман») тоже становится ясным после знакомства с мамлеевской прозой.
Мария Мамлеева, Михаил Елизаров, Юрий Мамлеев и Александр Проханов на дне рождения писателя Сергея Шаргунова. 12 мая 2014 г.
На нижнем снимке Евгений Головин и Андрей Фефелов (сын А.А. Проханова).
По словам церковного публициста Владимiра Можегова, из южинского барака «духовно вышли и Владимiр Сорокин, и Виктор Пелевин, да и великий Венедикт Ерофеев бывал здесь лично и неоднократно. В конце 60-х в Южинский переулок, на квартиру к писателю Юрию Мамлееву сходилась московская андеграундная богема, с чьей-то легкой руки получившая легкомысленное прозвище “секты сексуальных мистиков”. Там бывали художники Анатолий Зверев, Владимiр Пятницкий, поэты Генрих Сапгир, Юрий Кублановский, Леонид Губанов…»
http://magazines.russ.ru/continent/2010/144/mo7.html
Кроме помянутых, постоянными членами кружка были художники-визионеры Владимiр Ковенацкий, Кук (Николая Мануйлов), Эдуард Курочкин, Борис Свешников, Василий Ситников, Алексей Смирнов (фон Раух), Владимiр Титов, Александр Харитонов, Владимiр Яковлев.
Игорь Дудинский и Юрий Мамлеев перед отъездом последнего в эмиграцию. 1973 г.
http://i-du.ru/zapisi-2/sakralnaya-zhertva-shatunov/
Важно понимать, что «южинская инициация» (в самом широком смысле понимания этого слова) осуществлялась не только в 1960-1970-х годах. И была она – на жизнь и на смерть.
Очень точно всё это выразил в одном из своих откровений Игорь Дудинский: «Для меня Дарик Джемаль, Эжен Головин, Юрочка Мамлеев, Володя Степанов, Лорик Пятницкая, кое-кто еще – мои вечные учителя, с которыми я связан неразрывной пуповиной до конца своих дней и думаю, что гораздо дольше. Мы принадлежим к одному ордену, к одному мiроощущению. Для того, кто прошел через Южинский, обратной дороги нет. […]
…У меня такая же философия, как у сибирских шаманов, которые при советской власти предпочитали вступать в партию, чтобы на время “затаиться”. Тем не менее, они не прекращали тайно совершать свои камлания. Кто их осудит и что тут плохого? Партии приходят и уходят, а дыхание вечности всегда с нами».
http://www.peremeny.ru/column/view/1049/
О себе в том же интервью Дудинский говорит: «Я прошел сквозь все интеллектуальные тусовки, сквозь все масонские ложи, все спецслужбы, сквозь все что есть на свете, все испытал и остался целым и невредимым».
Что и говорить, жизнь его была действительно полна причудливых зигзагов.
Родился Игорь Ильич в 1947 г. в Москве в семье, как сообщают биографические справки, экономиста, однако, как выяснилось, не простого, а доктора экономических наук, заместителя директора Института экономики мiровой социалистической системы АН СССР, а также корреспондента международного отдела газеты ЦК КПСС «Правда». При этом дед его – Владимiр Николаевич Дудинский (1861–1938) – был последним Томским губернатором; вместе с Белой армией он ушел в эмиграцию, скончавшись в Югославии.
Поначалу Игорь пошел по семейной стезе, поступив в 1965 г. на экономический факультет МГУ, однако участие в диссидентском движении привело его к исключению. Скрываясь от призыва в армию, Игорь отправился в странствие по Вологодской и Архангельской областям.
Затем отец пристроил его в Институт международного рабочего движения, а в 1968-м на факультет журналистики МГУ, но в 1972 г., за «поступки, не совместимые со званием советского журналиста», его лишили диплома и сослали в Магадан, где он работал на местном телевидении. Вернувшись через некоторое время в Москву, работал обозревателем в газете «Говорит и показывает Москва», а с началом перестройки – спецкором «Огонька» и «Советской культуры».
В 1989 г. Игорь Дудинский учредил газету «Последний полюс», а в следующем – альманах «Континент Россия».
Того и другого издания хватило, правда, всего на два номера.
С 1995 г. Игорь Дудинский поступил на работу в «Мегаполис-экспресс» – первую в стране бульварную газету, проработав там до самого ее закрытия в 2005 году.
С сентября 2014 г., как пишут, работодателем его стала небезызвестная экс-начальница департамента имущественных отношений Министерства обороны Евгения Васильева. Дудинский обезпечивал продвижение «художественного» имиджа находившейся под домашним арестом любовницы министра обороны Анатолия Сердюкова.
Игорь Дудинский и Юрий Мамлеев. После возвращения.
http://i-du.ru/zapisi-2/sakralnaya-zhertva-shatunov/
Значительным членом Южинского кружка был впоследствии широко известный Гейдар Джемаль (1947–2015) – одна из ключевых фигур политического ислама в РФ.
Правда, по словам того же Дудинского, одного из ближайших друзей Джемаля, тот «застал только очень поздний, последний период существования Южинского, когда там царил упадок. Поэтому первых “жрецов культа” он просто даже не знал».
http://www.peremeny.ru/column/view/1049/
С Юрием Мамлеевым Гейдар Джемаль познакомился позднее, однако это не помешало хозяину южинского барака позднее воздать «ученику своего ученика» должное: «Вокруг меня сложился особый философско-мистический круг, в который входили несколько человек: Джемаль Гейдар, который сейчас известен как мусульманский эзотерик, Евгений Головин, обладатель глубочайших алхимических, оккультных знаний...»
Примечательно, что сам Гейдар Джахидович впоследствии пытался отмазаться от своего участия в том, что он сам же когда-то и назвал «шизоидным интеллектуальным подпольем».
В письме главреду «Независимой газеты» В.Т. Третьякову, напечатавшей в своем приложении «Фигуры и лица» (12.11.1999) статью-расследование журналиста Г.И. Нехорошева «Муэдзин под красным флагом», Г.Д. Джемаль изложил свою версию: «Когда я познакомился с писателем Ю.В. Мамлеевым, он уже не жил в Южинском переулке, и этот “салон” к тому времени перестал существовать, превратившись в “легенду”. Поэтому я чисто технически не мог принимать участие в смачно описанных “мистериях”». Резоны, конечно, формальные, поскольку при Евгении Головине «мистерии» были, пожалуй, покруче.
Да и Игорь Дудинский, рассказывая о появлении на свет «главной метафизической» работы Гейдара Джемаля «Ориентация – Север», вспоминал иное: «Идеи носились в воздухе, в застольях, за портвейном. Дарика очень интересовала “идея” Южинского переулка».
Владимiр Степанов, Игорь Дудинский, Евгений Головин и Гейдар Джемаль.
Интересно, что происхождение самого Гейдара Джемаля, как и Игоря Дудинского и Александра Дугина, было вполне подходящим.
«И по отцовской и по материнской линии у Гейдара Джахидовича, – писал в статье, посвященной его кончине, Эмиль Гелич, – были очень серьезные номенклатурные предки, которые здоровались за руку чуть ли не со Сталиным».
http://pustoshit.com/21/gelich_jemal.html
Как правило, всё это не только не афишировалось, но и всячески скрывалось, а потому те, кто впоследствии пытался хоть как-то приоткрыть завесу, опираясь на неофициальные источники информации, были просто обречены совершать ошибки.
Так, журналист Григорий Иванович Нехорошев в упоминавшейся уже статье «Муэдзин под красным флагом», подвергшейся затем яростной атаке со стороны близких ее герою мусульманских деятелей, сообщал:
«Гейдар Джемаль любит говорить журналистам, что родился он в семье известного художника, потомка древнего азербайджанского рода правителей Карабаха, и цирковой наездницы. Почему-то он не рассказывает, что и по материнской линии происходит из не менее знатной, но уже по советским понятиям, семьи. Отец его матери, Шаповалов, был директором Малого театра и потом заместителем министра культуры СССР. Ирина Шаповалова родила Джемаля в 18 лет (6 ноября 1947 года) и очень быстро с мужем развелась.
Второй раз она вышла замуж за военного моряка и уехала с ним в Эстонию. Там она стала работать на ипподроме наездницей. В третий раз она вышла замуж за начальника производственного отдела тбилисского ипподрома Амилахвари. Уехала в Тбилиси, затем с мужем вернулась в Москву, работала в Уголке Дурова. Гейдара воспитывали бабушка с дедушкой. В 1965 году, после окончания школы, дедушка помог поступить в один из самых престижных вузов Москвы – Институт восточных языков при МГУ.
Во всех биографических справках Гейдар Джемаль пишет, что в 1967 году он вышел из ВЛКСМ и был отчислен из института “в связи с обвинениями в буржуазном национализме”.
Я попросил бывшего комсорга его курса Владимiра Козловского, ныне живущего в Нью-Йорке, уточнить, что именно подразумевается под “буржуазным национализмом”. К моему удивлению, г-н Козловский долго смеялся в телефон: “Он был ленивым толстяком, типичным любимчиком бабушки и дедушки. Подтянуться на турнике, видимо, было для него большой проблемой. Два семестра он прогуливал физкультуру, и нас попросили пригласить его на комсомольское собрание. Заведение у нас было закрытое, полувоенное, и физкультура была предметом не менее важным, чем остальные. Дарик пообещал исправиться, но продолжал прогуливать. И нам пришлось его отчислить”.
Недоучившегося студента устроили корректором в издательство “Медицина”. Там он познакомился с выпускником биологического факультета МГУ Ильей Москвиным. Тот работал в “Медицине” редактором, занимался литературой по психиатрии. Джемаль говорил знакомым, что Москвин “открыл ему новый мiр”. Кроме психиатрии, Москвин познакомил Джемаля в начале 1968-го с “шизоидным подпольем”».
Приобретенные знания пришлись, видимо, как нельзя кстати. В биографической статье в Википедии говорится: «С августа 1986 года по июнь 1989 года состоял на учёте в МВД СССР как больной шизофренией с инвалидностью второй группы».
Пытаясь отбиться, в своем письме в газету, поместившую статью, Гейдар Джемаль писал: «Мой дед не был заместителем министра культуры СССР, поскольку такого министерства в его время просто не существовало. В определенный период он работал заместителем председателя Комитета по делам искусств (Храпченко). Он умер, когда мне было 7 лет (в 1955 году), и единственное заведение, куда он мог меня “устроить”, была начальная школа.
Утверждение о том, что из советских вузов исключали за “неспособность подтянуться на турнике” само по себе характеризует уровень данной публикации. Кстати, еще учась в школе, я получил второй разряд по конному спорту, занимаясь в конно-спортивном обществе “Труд” у заслуженного тренера СССР Александра Таманова.
Моя мать никогда не была “цирковой наездницей”, она – мастер-наездник международной категории, всю жизнь защищавшая честь советского конного спорта на крупнейших ипподромах».
Все эти частности не отменяют, однако, главного.
«Дед по отцу, – сообщает та же биографическая справка в Википедии, – сначала возглавлял отдел по борьбе с бандитизмом в НКВД Закавказской республики, во время Великой Отечественной войны был военным комиссаром Карабаха, затем председателем Верховного Суда Азербайджанской ССР.
Мать – профессиональная наездница Ирина Игоревна Шаповалова. Была дрессировщицей крупных хищников, держала в театре Дурова рысь по кличке Мерси. Её отец был высокопоставленным партийным деятелем, профессором немецкой классической философии».
В книге оксфордского историка Марка Сэджвика «Наперекор современному мiру: Традиционализм и тайная интеллектуальная история ХХ века» (М. 2014) в разделе, посвященном Гейдару Джемалю, читаем: «Еще юношей он открыл для себя философскую библиотеку своего деда по матери, турка, который родился в Османской империи, эмигрировал в Россию, принимал участие в Октябрьской революции на стороне большевиков, а потом преподавал в престижном Государственном институте театрального искусства (ГИТИС)».
http://rusplt.ru/sub/books/traditsionalizm-7799.html
Гейдар Джемаль в молодости.
Александр Дугин прибился к Южинскому кружку позднее. По сведениям английского исследователя Марка Сэджвика это случилось в 1980 году, а историк М.Ю. Диунов считает, что это произошло в 1983-м. Причем с Евгением Головиным его свел Джемаль.
http://www.russ.ru/layout/set/print/avtory/Diunov-Mihail
В 1987 г. учитель послал их в мiр для уловления новых адептов и включения в южинскую орбиту могущих оказаться полезными общественных объединений. Объектом внимания стало возникшее в 1980 г. общество «Память», по словам Дугина, «самая реакционная из существовавших организаций».
Учитывая православный характер общества, Джемаль впоследствии пытался задним числом узаконить в глазах мусульман свое в нем присутствие. В интервью журналисту Алексею Челнокову он утверждал, что его вступление туда было-де согласовано с Исламской партией Таджикистана, членом которой он к тому времени являлся. Пошел же он туда исключительно для того, чтобы «изучать формы оппозиции».
Само время прихода Дугина и Джемаля было также выбрано не случайно: к концу 1986 г. «Память» уже претендовала на роль главного идеолога нарождающегося русского национального движения; в мае 1987-го ее активисты провели на Манежной площади митинг в поддержку перестройки, добившись встречи с первым секретарем МГК КПСС Б.Н. Ельциным.
Был ли Головин вполне самостоятелен в этом своем решении неизвестно. Интересно, что и Д.Д. Васильев (1945–2003), принимавший участие в деятельности объединения с 1984 г., именно в 1988-м, когда туда были направлены Джемаль с Дугиным, стал председателем Центрального совета «Памяти». Учитывая возможные связи самого «ДимДимыча», комбинация возникала прелюбопытная.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/142394.html
Дмитрий Васильев и Евгений Головин.
В качестве образца для подражания ученики Евгения Головина выбрали опыт европейских традиционалистов (таких, например, как барон Юлиус Эвола), пытавшихся распространить свое интеллектуальное влияние на фашистские и национал-социалистические организации.
Сначала посланцы Южинского кружка произвели на «памятников» некоторое впечатление. Организованные ими семинары вызвали значительный интерес (послушать их приходило порой до ста человек). В 1988-1989 гг. Дугин и Джемаль были членами Центрального совета «Памяти». Особенно тесно они сблизились с Александром Баркашовым – телохранителем Дмитрия Васильева, ставшего в 1989 г. его заместителем, а в октябре 1990-го отколовшегося со своими сторонниками от «Памяти», основав Движение «Русское национальное единство».
Однако, в конце концов, Дмитрий Васильев, принюхавшись, почуял в пришельцах что-то чуждое и без всяких церемоний исключил их в 1989 г. из общества.
Впоследствии каждый из изгнанников объяснял это по-своему.
Гейдар Джемаль толковал о «разочаровании», объясняя журналисту Алексею Челнокову, что, мол, «у русских правых всё идет в ход: национал-большевизм, крайние левые, традиционализм, крайнее язычество. Они совершенно дезориентированы». Другому своему собеседнику он заявил: «Меня разоблачили и изгнали, обвинив вдогонку в “перехвате идеологического влияния”».
Александр Дугин, говоря о том, что ушел, поняв «безперспективность своей затеи», изображал членов «Памяти» в свойственной ему манере, как сообщество «истериков, стукачей от КГБ и шизофреников».
http://rusplt.ru/sub/books/traditsionalizm-7799.html
Сегодняшний его сподвижник В.М. Коровин утверждает, что А.Г Дугин «был исключен за критику антисемитизма, который составлял важнейшее кредо лидеров этой организации».
http://www.russ.ru/layout/set/print/avtory/Diunov-Mihail
Александр Дугин.
Однако известна официальная формулировка, с которой Гейдар Джемаль и Александр Дугин были исключены из Национально-Патриотического Фронта «Память»: за то, что «контактировали и контактируют с представителями эмигрантских диссидентских кругов оккультистско-сатанинского толка, в частности, с неким писателем Мамлеевым».
Как говорится: почувствуйте разницу, а – главное – поймите кто вводит в заблуждение и почему.
Продолжение следует.