ХОЖЕНИЕ
старообрядца Александра Лебедева
на Каа-Хем-реку и в горы Саянские
в лето от Сотворения мiра 7497-е,
от Рождества же Христова 1989-е (продолжение)
Ну, а теперь, несколько отступив от последовательного повествования, расскажем об Агафье Лыковой, отправившейся, по словам матери Максимилы, из скита вместе с группой туристов, сплавлявшихся по реке на плотах.
Руководителя этого сплава инженера Олега Сергеевича Дерябина я разыскал много позже в Москве. Без его рассказа наше повествование не может быть полным.
– Сплав наш, – говорил он, – проходил с 30 июля по 2 августа 1989 года. Возле женского монастыря в случайном разговоре со староверкой Варварой Вяткиной вдруг узнал, что накануне она беседовала с Агафьей Лыковой, «вот так, как с вами! Ее на лошади привозили к матушке Надежде».
Агафья Лыкова. Фото Н.П. Пролецкого.
Так в нашем путешествии появилась новая цель – увидеться и поговорить с Агафьей, узнать цель ее приезда на Каа-Хем. Еще полдня пути – и мы в Чёдуралыге.
Сразу бегу на Верхний Чёдуралыг...
Еще в 1982 году в составе московской группы я побывал в монастыре. Тогда по просьбе инокинь мы восстановили развалившийся от старости навес над санями и прочим зимним инвентарем.
Уже первое знакомство с натуральным хозяйством старых женщин-инокинь удивило и восхитило нас: такие ухоженные и откормленные телята и бычки не встречались за всю мою жизнь на Руси, а какие огороды, овощи! Арбузы выращивались на высоте более 800 метров над уровнем моря и почти в горных условиях!
И теперь внешне почти не было изменений: буйно зеленел огород, цвела картошка, заканчивалась уборка сена... Однако время делает свое. Раньше было семь матушек, теперь – трое, да еще трое просто верующие, помогают. Нас, москвичей, приняли как своих, усадили в моленной. Икон прибавилось, появились в металлических окладах.
Матушка Надежда (настоятельница монастыря, а ей более восьмидесяти лет) в том 1982 году болела, и, по моим оценкам, у нее был сильный приступ аппендицита, но от нашей помощи отказалась: «Надо – Бог возьмет!»
Она рассказала, что приход небольшой, за прошедшее время их было и десять человек, но было и четыре... Власти препятствуют приходу молодежи: две молодые девки прожили зиму, а им не разрешили остаться. Просятся совсем немощные старушки, но надо вести хозяйство, да и за ними кому-то надо ухаживать, а мы уже совсем за престарелыми не можем.
Раньше было три коровы, теперь осталась одна, из тринадцати ульев клещик оставил только два, да и за теми трудно ухаживать... Монастырь постепенно переходит в дом престарелых...
Самая верхняя по ручью келья. Выглядывают две женские головы. Недоверчивые и любопытные взгляды... Это и были матушка Максимила, помоложе, и Анна, которой уже 78 лет, приютившие Агафью на время ее почти месячного пребывания на Каа-Хеме.
Именно эти две монашки по вере полностью принимали Агафью и отвечали ей взаимностью, остальные, даже в монастыре, не полностью отвечали той вере, обычаям и уставам, на которых была воспитана Агафья. Так что староверы бывают разные...
Агафья спала (было воскресенье, значит, праздник, работать грех, все отдыхают), и обе монахини, расспрашивая о целях моего прихода, рассказали об Агафье, что местный климат ей не подходит – задыхается, как будто воздуха не хватает; кашляет, болеет. Ей не нравится местная земля – малоурожайная, а картошка совсем не такая, как на Абакане, да и кедра почти нет...
Спросил, знают ли они о ее замужестве...
Что тут началось! Замахали руками, засуетились и выложили залпом:
– Он ее три дня мучил, домогался ее и, обессиленную, потерявшую сознание... изнасиловал!.. И он такой, что всех, кто ему «приглядывался», насиловал! И даже скотом не брезговал!
Иван Тропин. Фото Н.П. Пролецкого.
Я даже оцепенел, ведь читал о замужестве Агафьи, а тут такой поворот... Монахини ругали Агафью, что – она сожгла свою окровавленную после позора одежду и приезжавшему прокурору нечего было предъявить из вещественных доказательств. И удивлялись ее наивной требовательности:
– Надо же написать прокурору: «ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ не пускать в лес Тропина...»
Именно «приказываю», на старославянском языке...
Послание утешительное от скитянок Агафье Лыковой.
Наконец Анна решила разбудить Агафью – разговор происходил во дворе перед крыльцом, – пошла за ней в дом. Через некоторое время появилась Агафья – болезненный вид, большой прямой нос, в новом, темном, сшитом вручную платье.
Села напротив меня, рядом с Максимилой, стали решать, оставаться здесь или уезжать, а если уезжать, то одной, или всем троим, или только с Максимилой.
– А как Тропин узнает?! Я боюсь его! Не поеду! – возражает Максимила (ей 47 лет, на год старше Агафьи).
– Я тебя спрячу! – просит Агафья.
– Ну куда ты меня спрячешь, он все равно найдет!
– Я уже стара, – вступает в разговор Анна, – совсем больная, хорошо еще год проживу, уж помирать буду здесь...
Самой Агафье тоже страшно встречаться с Тропиным после перенесенного и пережитого...
Послание Агафьи Лыковой супругам Ленковым после поездки в скит.
Но оставаться здесь Агафье было невозможно: заболела. Своя родная тайга и лучше, и богаче: хозяйство там и посевы многих культур: пшеничка особого ее сорта, картофель (аж тридцать ведер), морковь, свекла и прочее. Дружок остался при доме, в тайге, а коз временно отвела в поселок – на Каир...
Этот спор продолжался бы долго, я начал волноваться за оставшихся на берегу ребят, готовивших обед, попросил: если едете, то мы начинаем готовиться к размещению Агафьи и ее вещей, если нет, то мне пора прощаться.
По дороге на берег Максимила рассказывала, что, если бы не Тропин, она почти согласилась поехать к Агафье сначала на год, а затем... Но Тропина очень боится за его нрав.
Письмо матери Максимилы с приглашением поселиться в скиту.
Итак, принято решение: Агафья едет с нами одна, на катамаране до Эржея или до Кызыла, откуда мы поможем ей самолетом перебраться в Абакан. Два условия доставки: Агафья не переносит езды на автомашине и моторной лодке, верхом на лошади тоже держаться не может.
Инокини подчеркивали, что доверяют организацию этого путешествия мне. (Видимо, моя борода внушала доверие.) Анна даже сказала: «Ну как мы могли бы выйти на берег и просить любого встречного!»
У Агафьи заметно поднялось настроение, перестала покашливать, засуетилась, заверила, что к утру будет готова...
31 июля около полудня подошли на плоту абаканцы, они согласились принять «на борт» Агафью и в течение двух часов ее вместе с мешками-подарками, личными вещами, святыми иконами и книгами разместили на плоту.
Подошло время прощаться с Максимилой. Трогательная сцена прощания их затянулась. Они отошли от всех. Агафья, стоя лицом на восток, крестилась. Наклоняясь к воде, перебирала камешки; они что-то быстро говорили друг другу хорошее, потому что лицо Максимилы светилось, иногда навертывались слезы, она их быстро смахивала и тут же старалась улыбнуться, поддерживая настроение Агафьи.
– Агафья, садись!
Мать Максимила. Рисунок Эльвиры Мотаковой.
Крестясь, она легко вошла на плот, струя реки подхватила его, началось путешествие Агафьи Лыковой по Каа-Хему...
Здесь, дорогой читатель, хочу дополнить Олега Сергеевича еще одним рассказом – капитана плота, абаканца Олега Николаевича Черткова, о том, как проходила Агафья страшные пороги:
– Всего можно ожидать в жизни, но такого, что Агафью повезешь, – нет! Она мне знакома, мы с ней встречались уже на Еринате. Тесен мiр!
Половину Байбальского порога она прошла берегом, а потом села на плот.
Байбальский порог с тропой по берегу.
Нас было пятеро: четверо мужчин и одна женщина – Елена, да теперь еще и Агафья. Спасательного жилета у Агафьи нет, поэтому мы решили для солидарности свои жилеты тоже снять. Чтобы всем на равных.
Прошли пороги: Аухемский, Каменушки, Шуйский. Агафья держалась очень напряженно. Я ее посадил специально спиной вперед, чтобы она не видела клокочущей бездны самого порога. Всегда говорил ей, когда подплывали к очередному порогу: «Смотри только на меня, смотри мне в лицо, в лицо смотри!»
Плот наш заливало сильно, мотало хорошо, крутило и качало, большими валами воды захлестывало, порой чуть не на метр покрывая его и доходя до Агафьи, сидевшей высоко в центре плота на укрепленном грузе. Услышав шум очередного порога, Агафья сразу начинала волноваться, креститься и молиться Богу. Натерпелась она страху за этот сплав. Но не жаловалась, была крайне дисциплинированна и все выполняла сразу.
Соглашаясь, говорила: «Едак, едак». Страшно боялась Тропина из Абазы. После того случая, кажется, не доверяла всем мужчинам, не сразу она убедилась и в нашей к ней лояльности.
Молилась Богу утром и вечером. Везла с собой сухари, одежду, топленое масло, бидончик с медом, брюкву и другие овощи, пакет риса. Ночевала она с Еленой в отдельной палатке. Вообще она человек весьма доброжелательный, память у нее совершенно поразительная.
Благодаря ее молитвам до Кызыла мы добрались благополучно.
За три дня, с 31 июля по 2 августа, Агафья Карповна Лыкова прошла на камерном плоту по маршруту реки Каа-Хем от местечка Чёдуралыг до Кызыла примерно 200-210 километров (более 30 ходовых часов).
Ею пройдены в составе экипажа плота пороги: Шуйский, Улильхемский, Эржей, Москва. Значительно превышен норматив на значок «Турист СССР». Агафье можно присвоить третий спортивный разряд.
Здесь мы закончим повествование о сплаве Агафьи по Каа-Хему на плотах. Нам и самим впору поторопиться за Агафьей.
Продолжение следует.