«Благословение св. Иоанна Кронштадтского». Клеймо житийной иконы мученика Григория Нового. Музей «Наша эпоха» (Москва).
Морально уничтожить!
Царский Друг и Всероссийский Батюшка не раз встречались. В первый раз это случилось в 1903 или 1904 году. Благожелательное отношение Кронштадтского Пастыря к страннику из Сибири открыло ему дорогу во многие монастыри, кабинеты высокопоставленных лиц, дворцы русской знати, в дома значительных лиц.
Об истории этих взаимоотношений (на основе первоисточников) мы писали не раз:
http://www.nashaepoha.ru/?page=obj47150&lang=1&id=627
http://www.nashaepoha.ru/?page=obj47150&lang=1&id=635
Примечательно, что либерально-интеллигентские круги русского общества наделяли отца Иоанна во многом точно такими же мнимыми греховными пороками, которые они приписывали впоследствии и Григорию Ефимовичу.
Распускались всевозможные фантастические слухи. Тщательно продуманная дезинформация запускалась в прессу, уже тогда перешедшую под контроль совершенно определенной группы лиц, которую В.В. Розанов именовал «нашей кошерной печатью».
Следы этого «странного сближения» в информационном поле той поры двух этих духовно значимых фигур последнего Царствования отчетливо видны при сравнении сюжетов продукции профессиональных «пересмешников»: открыток, журнально-газетных карикатур и т.д.
В случае с отцом Иоанном Кронштадтским они гораздо менее известны, чем те же «распутинские сюжеты». Объясняется это двумя обстоятельством.
Во-первых, в результате ранней кончины Батюшки, а во-вторых, из-за строгих цензурных запретов, действовавших вплоть до революции 1905 года, т.е. выпавших как раз на время активной его пастырской деятельности.
В результате ранней кончины отца Иоанна, пришедшейся как раз на годы опамятования русского общества после событий первой «русской» революции (в либеральной и советской интерпретации это время называлось «годами реакции»), мощная фигура Кронштадтского Пастыря ко времени т.н. «нового революционного подъема» уже не мешала творцам новой смуты.
Теперь всё внимание было сосредоточено на Г.Е. Распутине.
Задача эта облегчалась тем, что последний не обладал ни священным саном, ни каким-либо другим официальным статусом. То же обстоятельство, что Царская Семья называла его «Нашим Другом», не имело в глазах сильно деградировавшего русского общества, никакого значения. Более того, это Высочайшее доверие в глазах этих людей еще более усугубляло вину Самодержавия и самого сибирского крестьянина перед теми, кто считал себя солью этой земли.
По мере приближения ко времени государственного переворота противостояние это обострялось, накаляя обстановку и усиливая, соответственно, ложь и пропаганду, как и всегда шедшие рука об руку.
Этот наш пост – для наглядности – мы сопровождаем сравнительным рядом карикатур. Весьма редкие открытки для него предоставил нам из своего собрания петербургский коллекционер И.Е. Филимонов, которому мы, пользуясь случаем, и выражаем нашу искреннюю благодарность.
17 декабря 1908 г. (ровно за восемь лет до убиения Григория Ефимовича) отец Иоанн совершил свою последнюю прогулку. Больше он уже не покидал одра в своей квартире в Кронштадте, в которой не так давно принимал, наставлял и благословлял сибирского странника Григория.
Скончался Батюшка утром 20 декабря.
Слава отца Иоанна еще при его жизни шагнула далеко за пределы России. Эта почтовая карточка с его изображением в 1901 г. была послана из Петербурга в Сантьяго (Чили). Собрание музея «Наша Эпоха» (Москва).
Многие чтители отца Иоанна помнили последние его службы на Леушинском подворье в Петербурге. В проповедях своих, говорили они, он «грозно пророчествовал и громогласно взывал:
– Кайтесь, кайтесь! Приближается ужасное время! Столь ужасное, что вы и представить себе не можете!
Он не говорил, а кричал, подымая руку кверху. Впечатление было потрясающее; ужас овладевал присутствующими; и в храме раздавались плач и рыдания».
Святый мучениче Григорие и праведный отче Иоанне, молите Бога о нас!
Продолжение следует.